Коронавирус и экономика стран Южного Кавказа. Предварительный обзор

Пандемия коронавируса влияет на экономику и это влияние является достаточно тяжелым. В этом может убедиться каждый взрослый человек, который видит, насколько сильно заморожена экономическая активность, особенно в секторе персональных услуг, частью которых является и туризм. Но это не все. Во многих странах остановлено строительство, сильно пострадала торговля (за пределами аптек и продовольственных магазинов) и внешний сектор экономики. В частности, чувствительным может быть изменение международных цен на сырьевые товары.

На данный момент оценить степень этого влияния не очень легко, поскольку статистические данные касательно экономического развития публикуются с определенной задержкой. То есть лишь к началу мая мы будем более-менее представлять себе экономическую ситуацию в марте. В то же время, даже узнав экономическую ситуацию в марте мы еще не сможем сделать выводов, пока не получим итоговых данных о влиянии пандемии на экономику, а оно – разноплановое.

Помимо прямого влияния, о котором уже было сказано, может быть и косвенное, о котором можно только гадать. В числе косвенных факторов такие, как например сокращение накоплений у населения и, как следствие, долгосрочное снижение инвестиций и потребления. С другой стороны, многое зависит от реакции государств, от того, как они уже отреагировали и как они еще будут реагировать на эту ситуацию. Причем ключевым фактором, который повлияет является не карантин и связанные с ним ограничения, а собственно пандемия. Уже есть исследование, которое доказывает на примере гриппа испанки 1918 года, что те страны и регионы, которые вводили карантин раньше, в итоге и вышли из ситуации раньше, и экономических потерь понесли меньше. Об этом еще будет возможность поговорить отдельно, а теперь вернемся к коронавирусу.

В отсутствии сколько-либо полной статистики, мы можем обратиться к косвенным данным, а также рассмотреть возможные слабые и сильные стороны каждой из стран. На днях Европейский банк реконструкции и развития опубликовал таблицу влияния коронавируса на экономику стран-членов Банка, а точнее их устойчивость к пандемии и вызванному ей экономическому кризису: Resilience to the Covid-19 shock in the EBRD regions. Выделим страны Южного Кавказа и соседние с ними Россию и Турцию. Я бы также выделил Иран, но к сожалению, по нему данных нет.

ЕБРР также предлагает карту общего влияния на экономики стран, работающих с банком. На этой карте: чем более густой синий цвет, тем устойчивее экономика к кризису.

Как мы видим, устойчивость экономик Южного Кавказа в целом оценивается ниже среднего. У Армении перспективы незначительно лучше, чем у соседей. Во всем регионе самая низкая устойчивость предполагается у Туркменистана, Таджикистана, Украины, Черногории и Греции. Впрочем, нынешнее греческое правительство показывает, что это – не приговор и оно способно работать эффективнее, чем от него ожидают. Вернемся к странам Южного Кавказа. По отдельным секторам данные представлены в таблице ниже.

Таблица 1. Устойчивость экономик стран Южного Кавказа и соседей к экономическому кризису, вызванному пандемией, по секторам (высокая – хорошо, низкая – плохо)

Я не буду очень далеко уходить в анализ этой таблицы. Предполагаю, что она достаточно говорящая сама по себе. Тем более, что красным цветом выделены самые уязвимые места, а зеленым – наиболее устойчивые. Если говорить о рисках, то общим является недофинансирование системы здравоохранения на Южном Кавказе. Однако оно не несет столь же угрожающего характера, как если бы это было, к примеру, в Европе. На Южном Кавказе сохраняются многие элементы мобилизационного здравоохранения, кроме того, массовые прививки по разным болезням, большое количество докторов и коек (тут сразу отличается Турция, которая систему заимствовала с Запада). По сути, этот минус, на мой взгляд, в нынешнем году не скажется.

Далее – по трудовому рынку – здесь очень сложно судить уверенно. По Грузии и Азербайджану риски считаются высокими, по Армении – умеренными. Думаю, что в действительности и в Армении не меньше проблем, а большая доля занятых в сельском хозяйстве, которой оперировали авторы доклада, уже в прошлом: в последние годы она заметно сократилась. В действительности, самой уязвимой является Грузия, где меры, принятые еще Саакашвили в середине 2000-ых продолжают действовать; самый низкий уровень защиты прав трудящихся в регионе ЕАБР, самая высокая доля людей со срочным контрактом. См. также: Обратная сторона дебюрократизации. Рост смертности на рабочих местах в Грузии. В то же время, во всех трех странах заметный неформальный сектор, который находится под наибольшим давлением во времена любых кризисов.

Есть две очевидные и витальные уязвимости для стран Южного Кавказа – это туризм для Грузии и цены на сырьевые товары для Азербайджана. В частности, речь идет о резком снижении цены на нефть, которое будет очень болезненным для стран-экспортеров нефти, таких как Россия и Азербайджан. См. также:

• Насколько сильно Россия зависит от нефтяных цен? (30 марта 2020)
• Экономические проблемы Азербайджана. Валовый внутренний продукт (21 сентября 2018)

Однако определенные риски существуют и для стран-импортеров нефти, поскольку эти страны, в том числе Грузия и особенно Армения экспортируют другую продукцию – металлы, чьи цены также колеблются с похожими тенденциями и тесно связаны с нефтяными. Я составил график ежедневных цен на нефть за последние 12 месяцев, который показывает степень их обвала с примерно 65 долларов за баррель в период с марта 2019 по февраль 2020.

Динамика ежедневных фьючерсных цен на нефть марки Brent за последние 12 месяцев

А теперь взглянем на международные цены на медь, которую экспортируют Армения и Грузия. (см. также: Сырьевые и несырьевые отрасли Армении: промышленность, экспорт, ВВП). 

Динамика ежедневных цен на медь (источник: Macrotrends.net).

Тенденции, на самом деле, очень похожи, хотя и не совсем однозначны. В частности, нефть в среднем подешевела на 50%, а медь – на 16%, хотя колебания происходят параллельно. При этом, стоит учитывать, что для Азербайджана сокращение цены на нефть в два раза означает еще большее сокращение доходов, поскольку у международных инвесторов фиксированный доход. 

Помимо вышесказанного, ЕАБР выпустил еще один доклад – Regional Economic Prospects, где детальнее обращается к вопросам, связанным с экономикой стран-членов ЕАБР. (Regional Economic Prospects. COVID-19: From Shock to recovery). Приведу ряд графиков оттуда.

Строгость карантинных мер, по оценке экономистов ЕАБР. Чем темнее синий цвет – тем строже меры. В странах Южного Кавказа строгость мер оценена в 4/5 баллов, где 5 – самый строгий карантин.

В финансовом отношении страны Южного Кавказа имеют совершенно разную степень уязвимости. В частности, одним из главных показателей здесь будет являться бюджетный дефицит в % к ВВП. В 2019 году он был умеренным у Армении (судя по графику, около 2.5%), низким у Грузии (около 1%) и отрицательным у Азербайджана (то есть у Азербайджана был профицит). В этом смысле Азербайджан находится в уверенной позиции, однако не стоит забывать, как волатильны доходы Азербайджана, в частности, от нефти. Уровень закредитованности правительств отличается между собой: в Азербайджане это менее 20% ВВП, а в Грузии и Армении – около 50%.

Бюджетный дефицит, % от ВВП в 2019 году (ЕАБР, на основе оценок МВФ)

Но при этом, по оценке авторов, Армения может привлекать кредитные средства по самой низкой цене – процентная ставка по армянским бондам – 4%. тогда как у Азербайджана 5%, а у Грузии – почти 6%. Правда, на портале cbonds, эти проценты и для Армении, и для Грузии, выше. На графике ниже – закредитованность (по оси X) и процентные ставки по государственным облигациям (по оси У).

Степень влияния внешней торговли ископаемым топливом на экономику. На графике ниже показан процент чистого экспорта (в случае отрицательных показателей – импорта) нефти и газа в ВВП. Азербайджан на первом месте во всем регионе и его зависимость примерно в три раза выше, чем зависимость России. Армения и Грузия – нетто-импортеры энергии. На них колебания цен на нефть скажутся положительно, хотя и не очень сильно, поскольку собственно нефть ни Армения, ни Грузия не покупают, а нефтепродукты в цене не столь волатильны.

Но самой большой неожиданностью для меня, по правде говоря, стала высокая оценка роли туризма для экономик Армении и Азербайджана. Что касается Грузии, то здесь все понятно. Ее зависимость от туризма невероятно высока – не менее 7 миллионов человек в год приезжают в Грузию и почти весь сектор услуг ориентирован именно на них. Но Всемирный Банк в своем докладе “Fighting COVID-19. Europe and Central Asia Economic Update”, эту зависимость оценивает в примерно 34% ВВП на 2019 год, включая 10% - прямая зависимость и 24% - косвенная. А вот по Армении и Азербайджану – прямая зависимость около 4%, а косвенная – порядка еще 10%. Причем для Армении туризм несколько существеннее чем для Азербайджана.

В действительности, эта зависимость не совсем однозначна. Грузия, туристический поток из которой существенно меньше притока туристов, терпит убытки с точки зрения платежного баланса. Когда в прошлом году Россия отменила авиасообщение с Грузией, экономика Грузии только за полгода потеряла около 300 млн долларов, что превышало мою оценку: Грузия потеряет 226-294 млн долларов от ограничения российского туризма в 2019 году. Но для Армении и Азербайджана въездной и выездной туризм друг друга балансируют, так что убытки понесет малый и средний бизнес, но не макроэкономическая стабильность в целом. К примеру, по платежному балансу Армении в 2019 году доходы страны от туризма составили 1.53 млрд. долл., или 11.3% ВВП.

Есть еще одно направление уязвимости экономик стран Южного Кавказа - это денежные трансферты из-за рубежа. Чуть более года назад я писал статью о том, что В 2019 году денежные переводы больше не будут влиять на экономику Армении, где показывал, что степень зависимости от трансфертов резко сократилась за последние 5 лет и больше не является определяющим фактором для экономической динамики. Однако это не означает полного прекращения влияния. Отнюдь. Если бы весь этот кризис вылился только в сокращение притока трансфертов, это была бы одна история, а на данный момент обвал идет сразу по многим направлениям, так что сокращение притока еще и трансфертов станет дополнительным ударом. И здесь угрозы для рынка труда нарастают; трудовые мигранты, не являющиеся социально защищенной категорией населения, находятся под самым большим риском потери работы и в течение нескольких месяцев могут оказаться перед необходимостью искать работу уже в Армении, что создаст серьезное давление на рынок труда.

Наконец, открытым вопросом является и то, как вся эта ситуация повлияет на внешнюю торговлю и интеграцию. Например, в Грузии ожидают спада экспорта, а вот Армения здесь наиболее уязвима. Значительную часть роста экспорта в последнее время обеспечило вступление в ЕАЭС; благодаря этому росла и обрабатывающая промышленность. А вот что будет если интеграция ослабнет и доступ на рынки партнеров будет затруднен (что уже происходит) – пока даже сложно предположить. См. также: Как вступление в Евразийский Союз повлияло на экономику Армении.