Эмиль Адельханов: "Власти Грузии не обращают никакого внимания на правозащитные организации"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

О современной политической ситуации в Грузии и состоянии дел в области прав человека в интервью Ираклию Чихладзе рассказал известный грузинский правозащитник, член совета Кавказского института мира, демократии и развития (г.Тбилиси) Эмиль Адельханов.

- Ваша оценка, как правозащитника, общей ситуации с правами человека в Грузии?

- В каком-то смысле она улучшилась, в каком-то - осталась без изменений, в каком-то - ухудшилась. Один из самых положительных моментов – то, что полицейские перестали бесчинствовать на улице. Я имею в виду патрульную полицию. Да, еще бывают случаи избиений и всякого насилия со стороны патрульных. Но таких случаев немного. По крайней мере, они стараются вести себя прилично. Пример: возле моего дома находится отделение полиции, и раньше люди старались это место обходить за версту, потому что каждый полицейский мог в любой момент придраться, без объяснений завести в отделение и отнять всю наличность, а сейчас они спокойно проходят мимо. Но как бы в противовес патрульной полиции совершенно обнаглела полиция специального назначения. В первую очередь это отряд, подчиняющийся непосредственно руководителю департамента исполнения наказаний Бачо Ахалая. Другой отряд – отряд департамента конституционной защиты, руководителем которого раньше являлся родной брат Бачо, Давид Ахалая (тот самый, что временно отстранен от должности после убийства Сандро Гиргвлиани). Раньше, хотя спецназ МВД и вел себя брутально при разгонах, скажем, демонстраций, но его использовали нечасто. Сейчас "защитники Конституции" не массовые акции разгоняют, а охотятся за индивидуальными гражданами.

Приведу такой пример. В октябре прошлого года они хватают некоего бомжа по фамилии Ломтев, при аресте ломают ему руку, три часа держат в так называемом "модуле", бьют по голове толстым томом англо-русского словаря Мюллера, угрожают запереть его в сейф. Причем суть допроса сводится к попыткам выбить из Ломтева признания в шпионаже. Но Ломтев держался стойко, как партизан – он ведь за годы своей Одиссеи прошел Крым и Рим... Словом, в шпионаже он не сознался, и его вынуждены были отпустить. И такие вещи случаются довольно часто, а граждане молчат об этом в тряпочку. То есть в городе существует как минимум две группы, наделённые самыми широкими полномочиями и не контролируемые никем. Поэтому, когда мы говорим о хорошей патрульной полиции, не надо забывать, что в стране есть и абсолютно другая полиция.

Бачо Ахалая – один из тех, кого властям не хотелось бы настраивать против себя, один из тех, кто с гордостью называл себя во время революции роз "зондеркоммандос" (они, кажется, не знают, что "зондеркоманды" набирали из заключенных – это были команды, обслуживавшие газовые камеры и крематории).

- Получается, существует опасность того, что часть грузинских силовиков выделится в автономную и неконтролируемую никем структуру? То есть, рано или поздно эта группа может стать опасной и для правительства?

- Они уже выделились. Это замкнутая элитарная группа, не стесняющая себя ни законами, ни моральными нормами. Одно только убийство Сандро Гиргвлиани чего стоит. Но пока у них хорошие отношения с правительством, они опасны не для властей, а для нас с вами, для любого другого гражданина Грузии. Если правительство не станет создавать им никаких проблем, то никаких антиправительственных действий они предпринимать не будут.

- Как Вы объясните, что после нашумевших убийств, тюремного бунта, многие из "силовиков" остаются на своих постах?

- Именно тем и объясняется – власти понимают, что те шутить не любят и предпочитают иметь их на своей стороне, а не настраивать против себя. То есть, как в свое время "силовики" постарались против Шеварднадзе, так же точно они могут постараться и против другого правительства, если их сильно разозлить.

- Но ведь они не слишком популярны у населения?

- Во время Шеварднадзе они тоже не были популярны, но это не помешало им успешно выполнить основную задачу – запугать мелкую администрацию, что привело к параличу всех этажей власти.

- Что сегодня происходит в грузинской пенитенциарной системе?

- Условия содержания в тюрьмах остались на прежнем уровне, если не ухудшились. Например, потолок помещения в так называемом карантине покрыт густым слоем черной паутины, свисающей примерно на метр. Паутина густо пропитана табачной копотью и нечистотами – фекальными массами, которые капают с потолка, и пол залит этими нечистотами по самую щиколотку. Построили новую тюрьму в Рустави, но на перенаселенности камер это не сильно отразилось. К тому же, как сообщает в своем докладе Human Rights Watch, новая тюрьма сама уже требует ремонта.

А теперь немного о системе правосудия. Я хотел бы сказать о так называемой процессуальной сделке – если это вообще можно назвать правосудием. Предположим, Вам предъявляют обвинение, и если Вы не хотите долго сидеть, то сознаетесь в одном из предъявленных пунктов, платите огромные деньги, и Вас отпускают на свободу...

- Вы имеете в виду дело Симона Киладзе?

- Не только, - это всего-навсего один из многочисленных случаев. Такое происходит сейчас чуть ли не каждый день. Достаточно написать донос на любого, что тот получил взятку, скажем, в 300 долларов или лари – человеку предъявляют обвинение и могут вынудить отдать 70 тысяч. Я знаю, что один из таких случаев попал в Страсбургский суд. Адвокаты из Страсбурга запросили нашу прокуратуру и суд прислать им протокол переговоров о судебной сделке. Но никакого протокола ведь не оформляется, ничего не записывается ни на бумаге, ни на магнитофон. Был случай, когда человек несколько недель провел в изоляторе, выплатил огромные деньги, а потом ему понадобилась справка, что он это время провел в тюрьме. Так оказалось, что даже факт его задержания нигде не был зафиксирован!

Подобный судебный беспредел очень распространен. В докладах международных организаций это иногда упоминается одной-двумя фразами, порой в достаточно жёсткой форме. Например, институт судебной сделки назывался системой вымогательства денег. К сожалению, подобные упоминания крайне редки, хотя это представляется мне огромной проблемой. В основном, конечно, страдают люди обеспеченные. Я не исключаю, что кто-то из них действительно причастен к тем или иным правонарушениям, но проблема в том, что не существует никаких правовых гарантий, позволяющих невиновным доказать свою невиновность.

- То есть, можно сказать, что понятия презумпции невиновности просто не существует?

- Более того, происходит регресс на юридическом уровне. Например, в уголовный кодекс введена статья, наказывающая за изменения показаний во время следствия и суда. То есть человек оказывается меж двух огней: с одной стороны на него давит тот, кто заставил соврать, а с другой его могут осудить за то, что он решил, наконец, сказать правду. Фактически ему не разрешают отказаться от показаний, полученных под давлением. Вместо того, чтобы наказывать тех, кто давит на арестованного, они наказывают его самого.

- Как Вы можете, в общих чертах, охарактеризовать существующую в Грузии систему правосудия?

- Прежде всего нужно сказать об отсутствии независимого суда. Например, громкое дело членов "Института равенства". Помните, в конце сентября 2006 года их обвиняли в нанесении надписи оскорбительного характера на асфальте перед госканцелярией и в сопротивлении полиции при аресте? Надпись состояла из двух слов: "Нет насилию!" - тяжкое оскорбление! Судья елейным голоском спрашивает обвиняемых: "Вы нуждаетесь в защите?" Те подтверждают. Судья тем же ласковым голоском им отказывает. Адвокаты просят показать видеоматериал, заслушать свидетелей. Опять отказ. "Но почему?" - "Потому что суду и так всё ясно". Адвокаты протестуют. Судья отвечает, что ей необходимо подумать, берёт мобильный телефон и выходит думать. Через минуту возвращается и соглашается на просьбы адвокатов. В перерыве мы с адвокатом спорим, каким будет приговор. Адвокат считает, что всем дадут по месяцу тюрьмы. Я считаю, что судья влепит Ираклию Какабадзе месяц заключения как "рецидивисту", а остальных оправдает, так как видеозапись не фиксирует никакого сопротивления полиции: Давид Далакишвили, сопровождаемый двумя полицейскими, идет, как агнец на заклание, садится в машину, его увозят – никакого сопротивления! Мы оба ошиблись. Судья перед вынесением приговора опять вышла думать, прихватив мобильный телефон. Приговор оказался необычайно мягким – всех оштрафовали на символическую сумму. То есть судья руководствуется не обстоятельствами дела и показаниями свидетелей, и главным ее советником при вынесении решения является мобильный телефон.

- Вы считаете, что приговоры выносятся не на уровне суда, что суд в данном случае играет всего лишь роль передатчика?

- На самом деле, ребятам тогда элементарно повезло, потому что мобильный телефон посоветовал ей не зверствовать (может быть, учёл рекомендации международных правозащитных организаций) и следующие пару часов судья старалась не выходить за рамки закона, но для этого ей явно потребовалось разрешение.

- Кого Вы имеете в виду? Кто оказывает давление на суды – власти, правительство или?..

- Это может быть, прежде всего, прокуратура, может быть и человек, не имеющий никакого отношения к прокуратуре, но пользующийся влиянием на самом высоком уровне. Подобные дела, наверное, считаются политическими, и решения по ним принимаются на самом высоком уровне.

- После "революции роз" предпринимались попытки реформирования судебной системы. Привели ли эти попытки к каким-то положительным результатам?

- Особенных результатов нет. При прокуратуре был создан специальный отдел по правам человека и руководила им славная девушка по фамилии Томашвили. Но я не вижу практически никаких изменений. Скорее всего, от таких, как Томашвили, мало что зависит. (Сейчас она, кажется, учится где-то в Швейцарии, и вместо нее там Арчил Гиоргадзе.)

- Что Вы можете сказать о нашумевших арестах Ираклия Батиашвили, Бориса Иванова, о "шпионском скандале"?

- Генерала Иванова выпустили под залог в 50 тысяч лари (это около 30-тысяч долларов). Кстати, адвокат сказал, что для подобных дел это небольшая сумма. Фактически на глазах у 10-ти свидетелей ему сунули в карман пакет с героином. Борис Иванов и Ираклий Батиашвили пока прямо не пристегнуты к группе шпионов, но это может быть сделано в любой момент: если считать Эмзара Квициани российским агентом, о чем так прямо и говорили, то логично объявить шпионами Батиашвили и Иванова – их обвиняют в том, что говорили с ним по телефону. Какими мотивами руководствовались силовики при этих арестах, сказать трудно. Но я не исключаю, что делалось это просто "назло России". Если проследить хронологию событий, то после известного заявления президента Саакашвили о том, что "страна кишит шпионами", арестовывается некий Геннадий Гуров: за объявление в интернете о продаже документов НКВД от 1927 года с грифом "Совершенно секретно" и личной подписью Лаврентия Берия ему предъявили обвинение в шпионаже и измене Родине. Гуров отсидел 6 месяцев, и его отпустили, дав год условно за хранение двух патронов. Наверное, просто отрабатывалась техника задержаний.

Затем арестовывают Симона Киладзе, которого уже можно было преподнести в качестве серьезной фигуры, так как он работал в канцелярии президента. Затем подворачивается "бунт Квициани", что дает возможность для ареста достаточно крупных фигур – бывшего министра госбезопасности Батиашвили и генерала Иванова. Затем идет широкий спектр сторонников Игоря Гиоргадзе и не имеющих никакого отношения к Гиоргадзе людей (вроде монархиста-традиционалиста Жоржолиани и звиадиста Давитая), обвиненных опять-таки в сотрудничестве с Россией и попытке переворота. Затем арестовывают российских офицеров – людей из ГРУ, которых позже передают России, а об арестованных вместе с ними гражданах Грузии (не "гиоргадзевских" и иже с ними, а тех, кого прямо обвинили в сотрудничестве с ГРУ) до сих пор вообще ничего не слышно.

Не исключено, что во всех этих арестах сыграл роль внешнеполитический фактор. Но может, просто понадобилось накануне муниципальных выборов "подтянуть дисциплину", показать, что власти шутить не собираются. Тем более, что среди арестованных много абсолютно непопулярных в народе фигур, явно не представлявших серьезной опасности для режима. Скорее всего, эти аресты были своеобразным предупреждением для оппозиции. По крайней мере, оппозиция их так и восприняла и вела себя довольно смирно.

- В 2008 году в Грузии пройдут парламентские и президентские выборы. Можно ли предположить, что аресты и репрессии против "врагов Родины" будут продолжены?

- Трудно сказать. Многое зависит от активности самой оппозиции. Будет вести себя смирно – арестов не будет: властям лишние аресты ни к чему, а оппозиция слаба и не в состоянии бороться. Она периодически выступает, но ее выступления не имеют уже никакого резонанса. Думаю, оппозиция вряд ли может теперь созвать массовый митинг.

- До "революции роз" правозащитные организации Грузии играли заметную роль в жизни страны. Какова ситуация сейчас?

- Да, при Шеварднадзе власти с мнением правозащитных организаций как-то считались. Например, авторитет той же Наны Какабадзе или Института свободы был очень высок. Власти могли устроить истерику, категорически отказаться выполнить какие-то требования или просто проигнорировать требования, но в конечном счете, как правило, были вынуждены идти на уступки. Сегодня власти вообще не обращают никакого внимания на правозащитные организации. Институт свободы практически слился с властью, по крайней мере, руководство этой организации. Какабадзе стала маргинальной фигурой, - а помните, как она была популярна?

- Сколько времени может продолжаться такая ситуация?

- Довольно долго. По крайней мере в обозримом будущем. Мне кажется, что в Грузии что-то начинает меняться только если появляется новый харизматичный лидер. Пока что такого лидера я не вижу, оппозиция слабенькая, и трудно ожидать от нее решительных действий. В парламенте большинство за правящей партией, и скорее всего на следующих выборах подобный расклад сил сохранится. По крайней мере, я не вижу такой партии, которая могла бы составить конкуренцию "Национальному движению".

Апрель 2007 года