«Когда я переехал в Сумгаит, там был только первый микрорайон...»
Я поехал в Мартуни, по адресу, где проживал беженец из Сумгаита Абкар Балаян со своей супругой. Они знали о моём прибытии, о моей цели и поэтому, разговор пошёл без напряга. Простые, карабахские люди...
С ними была их дочка Жанна, которая начала нам готовить чай, кофе, накрывать на стол. Я слушал Абкар ахпера («ахпер» - брат на карабахском наречии, ред. А.В.), снова и снова думал: при видимой схожести, какие разные судьбы у беженцев.
Слушая хозяина дома, я понял, что он будет говорить много, ему есть что сказать. У этого взрослого человека на душе столько накипело, что он должен высказаться. Я включил диктофон, не перебивал его, внимательно слушал историю его рода, историю его семьи, через что пришлось пройти им...
Корнями Балаяны, из Карабаха. В 1941 году отца Абкара мобилизовали на войну, откуда он не вернулся, пропал без вести, а 1942 году родился Абкар, который знал своего отца только по семейным фотографиям.
В 1961 году, в возрасте 18 лет, он поехал в Сумгаит, где жил его старший брат, устроился на работу строителем, а с 1967 года уже работал бригадиром. Бригада была многонациональной, работали армяне, азербайджанцы, русские, лезгины, татары и представители других национальностей.
В 1965 году женился на своей землячке Маретте, а в 1966 году в семье появился первый ребёнок. Родилось четверо детей – два сына и две дочери. Получили квартиру в 9-ом микрорайоне. Было ощущение стабильности, жизнь шла размеренно спокойно.
«У всех нас была очень хорошая, по тем временам зарплата, часто со стороны шли «левые» деньги. Какую-то сумму я давал моему начальству, те - выше, мне, как бригадиру тоже давали... Строй тогда такой был – каждый мог на стороне что-то заработать и все об этом знали. Потом я узнал, что можно поехать работать за границу, в частности, в Монголию. Подготовил документы, много препятствий пришлось пройти, даже поехать в Москву, и в итоге я оказался в Монголии, куда ко мне позже перебралась моя семья. Там я строил консульство, жилые дома, как в советских военных городках, так и для самих монголов. После трёхлетнего контракта мы вернулись в Сумгаит, где я продолжил свою работу – продолжал строить дома. Когда я переехал в Сумгаит там был только первый микрорайон, до восемнадцатого микрорайона я строил в Сумгаите дома.
Сумгаит был промышленный город и на перспективу многие учились в АЗИ (Азербайджанский институт нефти и химии, ред. А.В.). Моя дочь Жанна тоже там училась, была на третьем курсе, однако, вынужденно бросила институт, в связи с погромами в Сумгаите. О них чуть позже...
Сказать, что плохо жили, были разборки на национальной почве, было бы не правдой, но сказать, что всё было идеально – тоже было бы не правдой. Иногда были «недопонимания» между азербайджанцами и армянами: когда бывали футбольные матчи между «Араратом» и «Нефтчи», постоянно были драки. Играл «Нефтчи» в Ереване - против них была агрессия, «Арарат» приезжал в Баку – то же самое» - сказал Абкар ахпер попивая ароматный чай.
«27 марта я увидел толпу которая несла плакат на азербайджанском языке «Смерть армянам!». Для меня это показалось диким, ведь я армянин и строил в Сумгаите дома, чтобы здесь жили люди, жили сами азербайджанцы! И зачем они хотят моей смерти и смерти моей семьи?!
Долго не буду рассказывать... Мне до конца не верилось, что в отношении армян в этом городе могут что-то плохое сделать... Наша соседка нахичеванская - жёсткая, властная женщина, позвала меня и сказала, чтобы я свет дома не выключал, так как погромщики шли на выключенный свет, а семью свою привёл к ней домой. Дома я приготовил два топора – мне и сыну и сказал, если погромщики зайдут, чтобы он не задумываясь убил бы первого вошедшего в наш дом... Я не ослушался соседку-азербайджанку, мы так и сделали, и фактически эта женщина спасла нас, разве это можно забыть...» - продолжал свой разговор Абкар ахпер.
В это время, Жанна наливает нам чай и говорит: «Тогда мы, все соседи, по графику убирали свой подъезд, и я пару раз заметила, что в нашем подъезде кто-то мелом ставит метки (крестики). Я их вытирала, не понимая, что это означает...»
Абкар ахпер перебил Жанну и тихо говорит: «То же самое было во время Геноцида армян в Турции, тогда тоже ставили метки в местах проживания армян, чтобы потом убивать их...».
Долго говорил он о перипетиях в их жизни: как они во время погромов оказались в спортивном комплексе в Сумгаите, где собрали армян, которых спасли и охраняли советские военнослужащие от толп погромщиков, как после Сумгаита они попали в Агверян (Армения). Далее, оттуда приехали в Карабах, в Мартуни, к себе на родину. Рассказал о знакомстве в Мартуни с женщиной азербайджанкой, с которой впоследствии сделали обмен квартирами. А потом с сыном снова поехали в Сумгаит, где на «КАМазе» смогли вывезти часть вещей и привезти в Мартуни.
Дальше новое испытание - война... Старший сын добровольно пошёл воевать. Его тяжело ранило, на вертолёте перевезли в Ереван, где он несколько месяцев лежал в госпитале, после чего получил группу по инвалидности, Всю войну, когда привозили раненных в Мартунинский госпиталь, супруга Маретта сразу же шла туда и сдавала свою кровь. А Абкар с другими мужчинами непризывного возраста добровольно шёл и рыл окопы для наших солдат...
Второй сын – военнослужащий Армии обороны, имеет свою семью, дочки тоже вышли замуж, одна проживает в Мартуни, другая в Степанакерте. Старший сын и зять сейчас в России на заработках, работают там, помогают своим семьям...
Мне было интересно, как они живут, хватает ли пенсия. «После войны материально трудно было выживать, но потом у нас появились пара барашков и корова. Пара барашков со временем превратились в небольшую отару. Но супруга Маретта 7 лет назад, 24 апреля получила инсульт и я продал всех барашков, для её лечения. Моя пенсия составляет 47000 драм, 43000 драм ($1 - 472 драм, ред. А.В.) получает супруга. Нам на двоих хватает, но мы думаем не только о себе - постоянно помогаем своим детям. Регулярно даём им молоко, мацони, помогаем деньгами...» - говорит Абкар ахпер.
Жанна, угощая нас, с теплотой вспоминала то время, когда они жили в Сумгаите. Вспоминала соседей, подруг по работе, по институту, но, в конце она сказала: «... часто вспоминаю сожжённую машину с обугленным трупом... это будет со мной всю мою жизнь...»
Пришло время загонять корову в хлев, и я решил вместе с Абкар ахпером пойти и посмотреть, что это за корова, о которой с таким теплом говорил хозяин. Мы пешком пошли на окраину Мартуни и я увидел привязанную на верёвке крупную корову. Увидев нас, а точнее хозяина, корова, как верная собака потянулась к нему, ожидая ласки...
Пост подготовлен при поддержке International Alert, в рамках проекта EPNK. Содержание является ответственностью журналистов и не обязательно отражает точку зрения организации International Alert, ЕPNK.
Абкар Балаян рассказывает о себе, о своей семье.
Жанна с матерью Мареттой.
Это придумал и сделал младший сын, чтобы мать могла бы быстрее восстановиться после инсульта.
Двор Балаянов.
Абкар Балаян с супругой Мареттой во дворе своего дома.
Корова, как верная собачка потянулась к хозяину.
