Хаотизация ереванского протеста
Я написал несколько текстов по поводу событий в Ереване, пытаясь оперативно анализировать происходящее. В первую очередь это посты:
Что представляет собой нынешний протест в Ереване: штрихи к типологии (17 апреля), а также Армения: технология протеста в деталях (20 апреля)
К сожалению, не только с теоретическим, но и с практическим осмыслением происходящего в городе очень плохо. Из всего, что я вижу, поток невероятно эмоциональный и даже сложно зацепиться за что-то рациональное, хотя оно все еще есть. Наиболее чувствительных и горячих сторонников происходящего в Ереване хочу предупредить, что прочтение данного текста лучше сопровождать каким-нибудь прохладительным напитком, поскольку я в нем выражаю некоторое беспокойство происходящим и продолжаю рационально осмыслять то, что вижу. К тому же, в конце этого поста, относительно будущего будет больше вопросов, чем ответов, поэтому если вы ожидаете предсказания, то я на такие спекуляции не готов – сейчас ничего не понятно.
В последние дни протест довольно быстро мутирует и это, как я уже говорил в предыдущем посте, вытекает из инструментария, который используется организаторами протеста. Однако это общее соображение. Более конкретно происходит хаотизация протеста. Пашинян призвал всех действовать на свое усмотрение и призвал выражать протест шумными действиями. В первую очередь, это вувузелы и сигналы машин, чем не преминули воспользоваться те, кто и так не прочь пошуметь на улицах, особенно водители белых нив с затемненными стеклами.
Хаотизация выражается и в том, что протест все менее зациклен на – и контролируется самим Пашиняном. Ему удалось включить в него менее образованные слои населения, люмпен-пролетариат и безработных с окраин Еревана, а также из других городов, чаще всего это мужчины в возрасте от 20 до 50 лет, которые пока не выработали своей повестки участия в этой акции и протест выражают только шумом. Это, по аналогии с Египтом, феллахи. Когда Никол Пашинян обращается к собравшимся с речью, он получает весьма тихий и грустный отклик. Этих «феллахов» разбудил он, но это не его «феллахи». Как я уже сказал, у них еще нет своей повестки. Но наиболее очевидной повесткой для них будет - антиэлитный протест, протест против белого воротника, галстука и джипа.
Протест, да и весь город, становится все менее мирным. Срок разрешения на акцию (до 17 апреля) прошел, Пашинян нового разрешения не запрашивал, с трибун и не только в адрес полиции звучат уже далеко не приветственные заявления, а перекрытие улиц по поводу и без в разных уголках города тоже сложно считать мирным действием. Наконец, шум от автомобилей выражает ни что иное как агрессию, которую некоторые очень склонны выражать всеми доступными им способами. Кстати, выросла скорость движения в городе, правила дорожного движения тоже все тихо начали забывать.
Теряется политическая повестка. Акции 13-17 целиком, а 18-19 частично – были политическими. Нынешние акции не выглядят политическими – лозунги заменились криками и хлопками, а также вувузелами. Речей все меньше, содержание из них почти испарилось. Это просто энергия толпы, которая, к тому же плохо управляемая, но ей хочется проявлять себя. Почти стихия.
Число собравшихся больше не имеет значения. Старые подсчеты числа участников акции уже потеряли всякий смысл. Во-первых потому, что, как я уже сказал, акция пустила метастазы, кроме того существует большая текучка людей, кто-то приходит на митинг, а кто-то уходит, тогда как единомоментно на этих акциях большого числа людей как не было, так и нет – и вряд ли будет. Им это и не нужно. Энергия толпы служит мультипликатором, а значит, усиливает эффект. Там, где стоят 50 тысяч спокойных людей, 15 тысяч активно настроенных могут больше. Это тоже часть инструментария Пашиняна, о чем я писал. Он, не имея возможности собрать большое число людей, сам повел эту акцию в сторону деполитизации и хаотизации. Но в любом случае - пока что массовость тоже нарастает, это - отдельный фактор.
Сам Пашинян, судя по всему, целиком поглощен происходящим. Возможно, этим объясняется то, что он меняет свои решения по ходу дела и перестал придерживаться какой-либо ясной стратегии и перешел к тактическому маневрированию. Но те, кто более-менее близок к нему, говорят, что он почти перестал слышать других.
Активное включение в акцию детей, которых многие родители приводят с собой на митинг, я вижу как большую проблему. Как минимум, в ситуации, когда насильственное развитие событий не исключено, это в высшей степени неразумно. Некоторые со своими детьми перекрывают улицы и так далее.
По поводу того, что произойдет – всё, что кто-либо до сих пор говорил, в том числе и сам Пашинян, уже устарело. Уже нельзя сказать, что произойдет через какое-то время, настолько ситуация стала непредсказуемой. Что произойдет завтра, как пройдет встреча, что сделает Серж Саргсян, будет ли применена сила и каковы будут гипотетические последствия этого – сказать невозможно. Также невозможно сказать, будет ли нарастать активность протестов или напротив, протест надоест. Наконец, всех волнует, что произойдет 23 и 24 апреля. И опять же – это открытый вопрос. Возможно, у кого-то ответ на него и есть, но не у меня. Пашинян уже сказал, что собирается политизировать этот день. Но что из этого выйдет – непонятно.
