01 ноября 2018, 07:03
Ученые обсудили методы противостояния радикальному исламу в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Насилие на религиозной почве в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии связано с разрушением традиционных иерархий, усилением индивидуализма и урбанизацией, считает автор доклада о религиозно мотивированном насилии Ирина Стародубровская. По ее мнению, власти республик по-разному реагируют на исламизацию, и потому в Кабардино-Балкарии наблюдались радикализация и взрыв насилия, а в Карачаево-Черкесии - умеренные формы противостояния. Черкесские движения КЧР преподносили себя как светские, дистанцировавшись от ислама, считает Константин Казенин. Общество в КБР поддержало жесткие меры против радикалов, отметил Ахмет Ярлыкапов.
В Московском государственном институте международных отношений (МГИМО) 31 октября состоялось заседание регулярного научно-практического семинара «Кавказ в прошлом и настоящем (общество и политика, экономика и культура)», передает присутствовавший на семинаре корреспондент "Кавказского узла".
Организаторами стали Центр проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО и Центр изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения Российской академии наук (ИВ РАН).
С докладом по теме «Религиозно мотивированное насилие в КБР и КЧР – как объяснить различия?» выступила руководитель научного направления «Политическая экономия и региональное развитие» Института экономической политики имени Е.Т. Гайдара (Института Гайдара) Ирина Стародубровская.
В Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии разная динамика религиозного насилия
Она отметила, что Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия выбраны как объекты исследования из-за того, что близки друг к другу по многим параметрам социально-экономического характера, однако при этом имеют очень разную динамику насилия, связанного с противостоянием части мусульманского сообщества и государства, то есть так называемым «исламским радикализмом».
Стародубровская отметила, что в республиках респонденты по-разному реагировали на исследование.
«В КБР на контакт с трудом шли. Например, один из имамов согласился встретиться со мной почти в секретных условиях. Когда я приехала, он сказал мне, что узнал, будто бы я работаю на иностранцев, имея в виду, может быть, что о нас говорят «иностранные агенты». В КЧР такого рода вопросов не было», - сказала она в начале своего выступления.
Стародубровская указала на разную динамику потерь в обеих республиках.
«В КБР в целом потерь больше, чем в КЧР, в десять раз. Сначала шло нарастание насилия, затем пик и медленное снижение. В КЧР в основном все ровно, хотя есть отдельные вспышки насилия по годами, но нет спиралевидного роста», - рассказал она.
По данным "Кавказского узла", на протяжении ряда лет уровень насилия в вооруженном конфликте на Северном Кавказе в Кабардино-Балкарии был значительно выше, чем в Карачаево Черкесии. Так, в 2016 году вооруженных инцидентов в республике не было, в 2015 году их также было два (с четырьмя жертвами). В Кабардино-Балкарии же было отмечено в 2016 году семь вооруженных инцидентов, а также один теракт (погибли 14 человек и один ранен). В 2015 году вооруженных инцидентов было 17 (с 47 убитыми и одним раненым).
Однако последние годы демонстрируют устойчивый тренд на снижение числа вооруженных инцидентов в Кабардино-Балкарии. В 2017 году в республике был зафиксирован один вооруженный инцидент с одной жертвой, в Карачаево-Черкесии произошло два вооруженных инцидента, число жертв составило пять. следует из инфографики "Кавказского узла" "Вооруженные инциденты и жертвы на Северном Кавказе", на которой представлены данные за 2014-2017 годы.
С начала текущего года до августа жертв вооруженного конфликта в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии не было. Информация о вооруженном противостоянии на Северном Кавказе представлена "Кавказским узлом" на специальной тематической странице "Северный Кавказ - статистика жертв".
По ее словам, объяснения показателям насилия на религиозной почве, которые уже давно пытаются дать ученые, в случае с Кабардино-Балкарией и Карачаево-Черкесией не совсем работают.
«Например, указывают на рост радикализма в странах, где есть такой фактор демографии, как преобладание молодежи в обществе - так называемый «молодежный пузырь». Однако в обеих республиках этого явления нет, «молодежный пузырь» небольшой и одинаковый. В сфере экономики — депривация, то есть лишение привычных источников доходов и в КБР, и в КЧР... Некоторые ученые говорят о внешнем влиянии на процессы, хотя я не сторонница такой конспирологии. Но почему в КБР и в КЧР оно по-разному воздействовало на ход событий? И, наконец, суфизм доминирует и не приемлет других течений. Ни в КБР, ни в КЧР нет какого-либо доминирования суфизма», - продолжила она.
По мнению Стародубровской, при рассмотрении религиозно-мотивированного насилия в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии важно учитывать социальный контекст.
«Происходит разрушение традиционных иерархий, усиление индивидуализма, урбанизация и институциональный хаос. Замещение прежнего городского населения сельским происходит в обоих регионах, начиная с 1990-х (годов). Изменился этнический состав существующих городов», - пояснила она.
Стародубровская также отметила разницу в роли городов в республиках.
«Нальчик в два раза больше Черкесска. В Нальчике городские традиции, центр межрегиональных гражданских движений. Например, здесь формировалась Конфедерация горских народов... В КЧР только сейчас стала меняться ситуация. Если ранее села воспринимались как оплот идентичности, то в настоящее время в восприятии молодежи между селом и городом различий не осталось», - говорит она.
Конфедерация горских народов Кавказа - организация, призванная объединить народы Кавказа в связи с начавшимся в конце 80-х годов XX века процессом реинтеграции, связанной с провозглашением республиками Кавказа в составе СССР, а впоследствии автономиями Грузии и России государственного суверенитета. Создана в 1989 году. В 2004 году появилась информация о том, что конфедерация планирует ввести в Абхазию войска для поддержки Рауля Хаджимбы. Руководитель Кабардино-Балкарского правозащитного центра Валерий Хатажуков опроверг эти сведения, и заявил, что "Конфедерация горских народов прекратила свое существование с началом первой чеченской кампании".
Стародубровская указал также на политический контекст, который определяет различия при проявлении насилия в обеих республиках.
«Конфликт в КБР в 1992 году, арест Мусы Шанибова, подавление беспорядков при попытке отстранить бывшее партийное руководство КБР сформировало «культуру подавления». У власти сложилось впечатление, что все нужно давить в зародыше. В КЧР прежнее советское руководство дожило до 1999 года, и лишь тогда разгорелся конфликт между этническими элитами республики. Это вызвало шок. Но из конфликта вышли, договорившись. Это породило «культуру медиации и поиска компромиссов» в этой республике», - считает она.
После ареста в сентябре 1992 году президента Конфедерации горских народов Кавказа Мусы (Юрия) Шанибова в Нальчике начались волнения, участники которых пытались захватить телецентр. Президент республики Валерий Коков издал указ о введении в городе чрезвычайного положения на 60 дней. 4 октября перед митингующими было зачитано обращение руководства республики, в котором обещалось рассмотреть все их требования, в частности, о досрочных парламентских выборах, обновлении состава Избирательной комиссии и выводе подразделений МВД. После этого участники акции разошлись. Шанибов в октябре 1992 года был отпущен и уехал в Абхазию, пишет gazetayuga.ru.
Стародубровская полагает, что указанные различия повлияли и на отношение к исламским движениям.
«В каждой из республик власти считали насилие в том или ином виде допустимым. К примеру, в КЧР имели место внутриэлитные кровавые разборки... Поэтому в обоих республиках часть мусульман, объединившиеся в джамааты, стали де-факто силовой корпорацией. Часть людей в исламское движение перешли из криминала. Степень радикальности исламских движений в республиках не отличались. Войну в Чечни джамааты считали джихадом», - отметила она.
Вместе с тем, по ее словам, влияние на Кабардино-Балкарию оказала и война в Абхазии.
«Как она влияла? После войны в Абхазии у адыгов с чеченцами, например, было ощущение боевого братства», - указала Стародубровская.
Конфликт в Абхазии вспыхнул после того, как в 1992 году Верховный совет Абхазской СССР, восстановив Конституцию Абхазии 1925 года, провозгласил независимость республики. Госсовет Грузии отменил это постановление и принял решение о вводе в Абхазию сил Национальной гвардии. Конфликт, который завершился в 1993 году (соглашение о прекращении огня и разъединении сил было подписано в мае 1994 года), унес более восьми тысяч жизней, говорится в справке "Война в Абхазии (1992-1993): главные факты" в разделе "Справочник" на "Кавказском узле".
В то же время, в Карачаево-Черкесии исламизация началась раньше антиваххабитской кампании конца 1990-х гг. Более того, по словам Стародубровской, в этой республике были проявления «политического ислама», что являлось, по её убеждению, определенным препятствием для радикализации.
«Политический ислам связан с Мухаммадом Карачаем (Биджиевым), который представлял Партию исламского Возрождения. Политический ислам не может быть закрытым. Ведь постановка политических целей делает необходимым взаимодействие с другими политическими силами и с обществом. А это не способствует оторванности и радикализации», - считает она.
Мухаммад Карачай (Биджиев) - мусульманский общественный деятель. В 1990 году на съезде мусульман в Астрахани был избран ответственным секретарем Исламской партии Возрождения. Является учредителем I съезда мусульман Карачая в 1991 году, пишет islamist.ru.
В октябре текущего года Мухаммад Карачай возглавил Российское общество культуры, просвещения, взаимопомощи и солидарности, которое получило в феврале официальную регистрацию в Турции, сообщает islamnews.ru.
По мнению Стародубровской, радикализация и взрыв насилия в Кабардино-Балкарии и умеренные формы противостояния в Карачаево-Черкесии являются итогом разной реакции властей на исламизацию.
«В КБР сужается пространство выбора. Создаются препятствия для исполнения религиозных обрядов, невозможно вести исламский призыв. Существует жёсткая дискриминация при трудоустройстве. И при всем при этом - невозможность эмиграции, не выдаются и отбираются загранпаспорта. Члены джамаата ощущают прямую угрозу жизни и здоровью. Реакция в КЧР на исламизацию похожа, но гораздо мягче. Обыски, ущерб имуществу, но не угроза жизни и здоровью. Избиения и пытки не приобретают массовый характер. Дискриминация при трудоустройстве мягкая. При наличии возможностей решить проблемы без применения насилия, в частности, воздействовать на МВД, на увольнение провинившихся следователей (а в КЧР были такие прецеденты), терроризм - последнее звено в цепи выбора», - заявила она.
Стародубровская признает, что силовые методы использовались и в Кабардино-Балкарии, и в Карачаево-Черкесии.
«После событий в Нальчике в октябре 2005 года в КЧР репрессии были сопоставимые с кабардино-балкарскими. Но прекратились. Почему? Я думаю, что основное в этом деле — заинтересованность разных слоев и групп населения к медиации и компромиссу. Его хотели и общественники, и представители власти. Помимо этого, на подходе был вопрос с развитием туризма на Архызе. В КБР на курортах работали в основном балкарцы, а официальные власти хотели их отодвинуть от этого бизнеса, поэтому им было не столь важно спокойствие ради туристов. В КЧР это сыграло свою роль для сдержанности властей», - считает она.
13 октября 2005 года произошло вооруженное нападение на Нальчик. Численность атакующих составила не менее 250 человек. В результате нападения погибли 35 силовиков и 15 гражданских лиц, 129 силовиков и 66 гражданских лиц были ранены. Были убиты 95 боевиков. В событиях в Нальчике участвовали члены джамаата Кабардино-Балкарии.
В итоге, по ее словам, в Кабардино-Балкарии шла раскрутка спирали насилия.
«Страх за себя, месть за своих, дегуманизация противника», - назвала признаки этой спирали Стародубровская.
На Кавказе наблюдается ломка традиционной культуры
Глава Центра региональных исследований и урбанистики (Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте Российской Федерации (РАНХиГС) Константин Казенин в ходе дискуссии заметил, что в Карачаево-Черкесии нашли возможность для компромиссов.
«Там в целом было публичное пространство, где существовали договоренности. Черкесские движения КЧР дистанцировались от ислама. Я не говорю, что они были анти-мусульманскими, но они преподносили себя как светские движения. А к ним примыкала молодежь. И это способствовало к компромиссам», - отметил он.
Старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Ахмет Ярлыкапов отметил, что причина жёсткости действий МВД в Кабардино-Балкарии заключается в том, что «общество поддерживало эти действия».
«Народ был против такой формы исламизации», - считает он.
Стародубровская возразила, напомнив об интересе в адыгском национальном движении к исламу до начала 2000-х годов.
Это отчасти подтвердила и старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований Российской академии наук Наима Нефляшева.
«До октября 2005 года на периферии черкесского движения были практикующие мусульмане. Сейчас вновь появились дискурсы, общие для национального движения и практикующих мусульман. Они касаются, например, сферы сохранения языка. В Адыгее, например, в конных переходах участвуют имамы и практикующие мусульмане», - рассказала она.
Один из участников семинара, представившийся аспирантом МГИМО, попросил сравнить этнически и религиозно мотивированное насилие.
Стародубровская заявила, что это явления разные, но одновременно отметила, что эти проблемы "выплескиваются в момент закипания", как в нынешнее время.
"А почему «вода кипит»?" - поинтересовался аспирант.
"Причина общие для России — ломка социалистического общества. И особенные для Кавказа - ломка традиционной культуры. Издержки взаимоотношений велики, риски сложно просчитать, традиционные пути решения проблем не срабатывают", - ответила Стародубровская.
По данным "Кавказского узла", число жертв вооруженных инцидентов в Карачаево-Черкесии в 2011 году было велико по сравнению с предыдущими и последующими годами. В частности, в 2010 году в республике жертвами конфликтов стали четыре человека, в 2011 - 32, а уже в 2012 - семеро.
«В 2011 году вспышка насилия происходила в основном в Малокарачаевском районе, где был клубок своих, малоизученных противоречий. Но, как считают в КЧР, в тот год был назначен новый глава МВД республики, который необдуманно провел КТО (контртеррористическую операцию), чем и вызвал новые жертвы. После этого ситуация с КТО не повторялась. Видимо, министр понял свою поспешность», - сказала корреспонденту "Кавказского узла" Стародубровская.
Крупная спецоперация проходила 12-13 июня в селе Первомайском Малокарачаевского района Карачаево-Черкесии. По данным силовиков, в одном из зданий были заблокированы лица, причастные к нападению на сотрудников полиции
На вопрос корреспондента, связан ли рост числа жертв насилия с фактором войны в Чечне и, например, с деятельность "Имарат Кавказ"*, Стародубровская отметила, что организация не играла столь уж принципиальную роль.
«Кроме того, даже так называемый «карачаевский джамаат»* Имарата* воевал в Чечне, а не на родине. Если бы почва для подполья была бы в КЧР, то оно бы проявило себя. А фактически «леса» в КЧР не было», - резюмировала Стародубровская.
"Карачаевский джамаат"* принимал участие в боевых действиях в Чечне. По данным силовых структур, члены джамаата являются также виновниками взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске в 1999 году, двух терактов в московском метро в 2004 году, терактах в Краснодаре, Воронеже, Ставропольском крае и Ростовской области.
* - организация признана террористической и запрещена в России решением суда.
Автор: Рустам Джалилов источник: корреспондент "Кавказского узла"
