К интервью Никола Пашиняна и политической ситуации в Армении
17 июля Никол Пашинян дал длинное интервью Радио «Азатутюн» (Свобода) по поводу политической ситуации в стране, включая суды. В прошлый раз я обращался к его речи два месяца назад, когда он сделал ряд резких высказываний касательно якобы существующего заговора. В последнее время Пашинян был занят и реже выступал, по крайней мере, обстоятельных выступлений, где бы он разъяснял свою позицию, не было уже достаточно давно.
При этом, ситуация требовала определенной реакции, поскольку в медийном пространстве расширяют свое присутствие малые оппозиционные группы, а общая направленность освещения – критическая для власти.
К примеру, организация «Медиа адвокат» с 1 по 10 июля провела мониторинг СМИ с выборкой по 5 СМИ – Aravot.am, Armlur.am, Azatutyun.am, Yerekir.am и a1plus.am – этот набор скорее позитивный для власти, поскольку явно оппозиционное СМИ здесь только одно, явно провластное – тоже одно, а из остальных трех два скорее позитивно-нейтральны. Всего была опубликована 351 статья, а из них 39 отрицательно освещали деятельность премьер-министра, 17 положительно и 295 – нейтрально. Такая же ситуация и в целом по медиа-полю. Конечно, рейтинг Пашиняна все еще высок – около 72% на май (Политический соцопрос в Армении и выводы на будущее) и, скорее всего, около 60-65% на данный момент. Но рейтинг падает и, в том числе, по причине нарушения коммуникации власти с обществом.
Содержание интервью
Теперь – по содержанию. Многие обратили внимание на ряд высказываний Пашиняна с довольно грубой лексикой. Я бы сказал, что, разумеется, при присутствии этих выражений, Пашинян явно сдерживался. Речь была в большей мере заготовлена – и подготовка была неплохой, хотя несколько раз Пашинян вышел за рамки запланированного, пытался оживить беседу, но не всегда удачно. Кроме того, он несколько раз использовал выражение «смена власти» (вместо революции), что говорит о том, что давление оппозиции на пространство смыслов уже заметно и он начал уступать своим противникам в терминологии. Кстати, я как раз считаю, что произошедшее – революция (см. Революция, переворот или ускорение эволюции? Как классифицировать смену власти в Армении?)
Никол Пашинян. Фото Reuters / Hayk Baghdasaryan / Photolure, отсюда.
Интересно содержание беседы, в том числе и по хронометражу. Я не засекал времени (возможно, зря), но по памяти, больше всего времени было уделено Конституционному суду и ситуации, сложившейся вокруг КС. Пашинян сказал, что нынешняя ситуация не может продолжаться бесконечно, и что он будет предпринимать действия. В то же время, он ответил Венецианской комиссии (поскольку я не юрист и не правовед, оценить аргументацию не могу), а аргументация по поводу ситуации с руководством Грайра Товмасяна и вовсе была достаточно сильной – в частности, Пашинян говорит, что прямо перед вступлением Конституции в силу, Товмасян стал председателем КС вплоть до выхода на пенсию в 2035 году. Товмасян, правда, потом ответил Пашиняну почти зеркально – тоже дал интервью на природе, но только в более сдержанной форме.
Также Пашинян уделил внимание опросу IRI, прокомментировав его – и вновь выдвинул логичный аргумент – не все избиратели определились, а значит, 60% - это не мало, а много – или по крайней мере, столько же, сколько было и перед парламентскими выборами 2018 года. Также, Пашинян сослался на некие закрытые данные, которые собирает правительство, но этих данных толком не представил. По моей информации, таковых данных у правительства нет – оно расторгло контракт с рядом организаций, с которыми сотрудничало прошлое правительство и закрыло Центр изучения общественного мнения при общественном радио. (см. Переформатирование окологосударственного экспертного сообщества Армении).
Пашинян уделил определенное время и разговору о Роберте Кочаряне, хотя там больше было о том, что «если кто-то считает Кочаряна политзаключенным, то и я могу использовать танки». Ну насчет танков – это спорно – многие говорят, что 1 марта использовались не танки, а БМП, а танки были на улицах только в 1996 году, но это уже мелочи. Важно то, что Пашинян уже примеряет себя к роли защищающегося от массовых или радикальных протестов. Неслучайно, сразу после этого интервью, мы видим силовую реакцию в регионе Тавуш (подробнее см. последний раздел в статье «В Иджеване столкновения – пострадавшие полицейские, внутренние войска в городе, ситуация в регионах и реакция правительства»).
Пашинян ответил на вопрос о качестве работы правительства, проблемы с чем стали довольно быстро очевидны, после назначения нового правительства в начале этого года. Риторически он ответил, я бы сказал, очень хорошо: он сказал, что недоволен и он сам, причем в первую очередь, собственной работой. (это означает, что, естественно, он недоволен и работой правительства – но все-таки свое правительство под удар не поставил). Также, он сказал, что большая часть государственного аппарата (98%, по его словам), осталась прежней, так что медленная работа объяснима и в первую очередь этим обстоятельством. Здесь он лукавит, поскольку недовольство, да и все основные скандалы последнего времени, связаны не с абстрактным госаппаратом, а с новыми назначенцами. При этом, как понимать долю новых кадров – это тоже отдельный вопрос. В армии и полиции, также как и в МИДе и СНБ – новых кадров почти нет, а, скажем, в Минюсте, Совбезе, Минсоцполитики и Минобразования их много – и чаще всего именно с ними связаны нашумевшие истории. Не говоря уже о парламенте и аппарате премьер-министра.
Также, Пашинян обратился к ситуации с судами, заявив, что суды превращаются в его политическую проблему, что плохо и неприемлемо – поскольку судам не доверяют и, как следствие, ищут его личный след в тех или иных делах. Но здесь сложно с ним согласиться: во-первых, существует запись-компромат по поводу его обсуждения дела Кочаряна, во-вторых, он часто откликался на те или иные развития в судебной системе и отдельных делах, а СМИ и вовсе сообщали, что он следит за каждым нашумевшим делом в Армении (и даже по этому интервью это проскальзывает; плюс, без политической санкции «Сасна Црер» и Самвел Бабаян не вышли бы из тюрем), ну и наконец, как квалифицировать то, что он сам понимает эту проблему как политическую? – Качественной судебной реформы так не проведешь. По новому опросу, в Грузии уровень одобрения судов куда ниже, чем в Армении – но ничего, страна живет без переходного правосудия – а точнее уже его испытала 15 лет назад.
Об экономике Пашинян сказал очень коротко – мол у нас есть теория экономической революции и мы будем следовать ей, напомнил о новом налоговом кодексе. Наличие «теории» меня испугало, это означает, что реформы будут идеологизированы, хотя не то чтобы это новость, - я первым собрал воедино и раскритиковал идеологию будущих реформ – в ноябре 2018 г.: Экономическая политика нового армянского правительства – обзор.
В двух словах он обратился и к карабахской проблеме – было не очень убедительно – он сказал о том, что и азербайджанский народ должен быть в числе выигравших. Я бы не стал это так сильно критиковать, как многие, да и то что «народ» Нагорного Карабаха – тоже. Другое дело, что «прямая связь есть, но погибших исключить нельзя» - заявление довольно слабое. Плюс, почти нет фактов, нет ответов на вопросы – о новых инцидентах, об учениях, о Нахичеване и т. д. То есть, по Карабаху Пашинян гораздо больше не сказал, чем сказал.
Выводы
В итоге, можно сказать, что посредством интервью, премьер выполнил часть политических задач, которые ставил или мог ставить перед собой. Он смог высказаться и донести свою точку зрения по основным и текущим задачам, которые волновали его. Также, он дал свой ответ (опять же не могу оценить аргументацию) ситуации с судами и Венецианской комиссией. Но в то же время, он не ответил на вопросы, которые волнуют общество (а это, как уже сказано, Карабах и экономика) и в этом смысле интервью было проработано явно недостаточно. Если интервью должно было выполнить некую роль пиара, в первую очередь надо было исходить из ожиданий общества. Тут же мы видим ошибку в постановке задачи, где фокус был на споре с оппонентами – то есть количество адресатов интервью было очень небольшим, в действительности.
Также, для более эффективной коммуникации, лучше было дать серию интервью по разным проблемам, чем можно было бы «закрыть» вопрос до конца лета. По сути, у Пашиняна была одна основная цель – прокомментировать критику – в основном в связи с правовой системой страны. Хорошо было бы сделать его тематическим. Но поскольку в итоге интервью вышло как бы «обо всем», то все остальные темы оказались нераскрытыми.
А дать интервью было бы куда лучше Общественному ТВ Армении, чем СМИ, принадлежащему другому государству (речь о «Радио Свобода»). Скажем так, если недавно выбранный лидер государства ориентируется на иностранное СМИ, это точно не укрепляет его политическую базу, если конечно он правильно понимает, о чем речь.
