Ветер с Апшерона
Иранский Азербайджан глазами северянина. Я был дома, только на Юге
(окончание)
Последний рассказ об Иране хочется завершить моими впечатлениями о людях – иранских азербайджанцах, или жителях останов (провинций) Зенджан, Западный Азербайджан, Ардебиль и Восточный Азербайджан. Живут наши иранские соотечественники и в других останах, много азербайджанцев являются жителями девятимиллионного Тегерана. В Исламской Республике Иран по самым последним данным, почти 79 млн граждан, из которых около половины являются фарсами, а вторые по численности - азербайджанцы.
Будучи в Иране, я слышал от тебризцев, что азербайджанцев там вдвое больше, чем фарсов. Я так и написал в одном из первых сообщений об этом путешествии. Но потом стало ясно, что в стремлении стать этническим большинством азербайджанцы этой страны записывают к себе некоторые малочисленные тюркские народности (туркмены и т.д.), и выходцев из смешанных семей. Так, к примеру, прежний президент Ирана Махмуд Ахмадинеджат считается у них азербайджанцем потому, что мама его – этническая азербайджанка. Так создается приятный миф о численном преимуществе азербайджанцев в Иране.
По другой версии Ахмадинеджат родом из иранских евреев. Так считают комментаторы размещенного в Ютуб видеоролика, на котором бывший президент, принимая делегацию израильских священников, целуется с ними. Еще о нем же: президент Ахмадинеджат, обвиняя США в самых грязных грехах, взял с собой в официальную поездку «к врагу» всю свою семью и родственников, за государственный, конечно, счет.
Азербайджанцы Ирана говорят, что фарсы используют тюрок, когда им нужно защитить ИРИ от внешней агрессии. Так как это было в годы войны Ирана с Ираком. С тех пор весь иранский Азербайджан обставлен изображениями шехидов той войны, а в Тебризе я видел площадь, где было написано что сюда 8 лет войны падали иракские ракеты.
А когда нужда в тюрках исчезает, фарсы к ним относятся по прежнему пренебрежительно. Лишают права получать образование на родном языке, ограничивают развитие экономики в азербайджанских провинциях и наказывают за неугодную Тегерану политическую активность.
Многие тегеранские правящие муллы являются этническими азербайджанцами.
В русскоязычных справочниках сообщается о том, что фарсы (персы) составляют 36 - 61% иранского населения. Их историческая родина — провинция Парс. Количество иранских азербайджанцев, по разным оценкам от 16 до 45%. Как видим, оценки удивительно разбросанные, так что какая-то правда в словах об азербайджанском большинстве, наверное, все-таки есть.
Иранские азербайджанцы разговаривают на понятном нам языке, так что переводчики не нужны. Но используют много фарсидских слов. В Иране принят арабский алфавит, совершенно непонятный тем, кто привык к латинице и кириллице. Но надписи-указатели на основных дорогах продублированы на английском, а в азербайджанских городах Ирана множество объявлений, написанных латиницей, для гостей из Азербайджанской Республики.
Нас там принимают радушно. Узнают по произношению, услышав первое же приветствие «салам». Как я понял, северные азербайджанцы (то есть мы) говорим грубо, просто и не витиевато. Южные азербайджанцы говорят – как поют. В этом их говор напоминает речь наших шекинцев. Когда я сказал об этом иранцу, с которым ехал в машине до Баку, в ответ услышал, что жители азербайджанского района Шеки являются выходцами из Тебриза.
Тебризцы чрезвычайно трудолюбивы, работают с раннего утра до наступления ночи. Зато жители иранского города Урмия веселы, склонны к пиршествам и удовольствиям, - говорил мне тот же попутчик.
У иранцев свои формы отдыха - мужчины сидят в задымленных старых кальянных, которые я видел в Тебризе, но не решался зайти. Или ставят ставки на петушиных боях. В хорошую погоду они обожают всей семьей выезжать на пикник.
Гуляя по городу я очутился в магазине где продаются бойцовые петухи
Еще я заметил, что жители Тебриза, с которымт мне удалось с удовольствием беседовать, не минуют критиковать себя, обвиняя своих в жуликоватости и склонности к обману. Меня постоянно предупреждали: не обменивай деньги на улице, тебя обязательно обманут. Не показывай неизвестным людям – украдут.
Обменять деньги на улице и в магазинах мне там предлагали, но я, конечно, исполнил эту процедуру в первый же час моего пребывания в Иране – в банке города Ардебиля. До этого мне предлагал помочь с обменом валюты водитель такси в иранской Астаре. Я отказался. Тот же водитель довез меня из Астары до Ардебиля за 30 азербайджанских манатов. Возвращаясь, за ту же дорогу, но другому таксишнику мы – три пассажира, заплатили вместе 10 манатов.
1 азербайджанский манат почти равен 1 евро. 1 манат равен 3200 иранских туменей.
Дорога на такси от Астары до Ардебиля занимает около часа пути.
Иранцы очень гостеприимны. Первый же тебризец, которого я в маршрутном такси спросил о месте нахождения отелей, разговорился со мной, обменялся мнениями о жизни в ИРИ и АР, заплатил за мой проезд водителю и звал жить к нему домой.
Водитель тебризского городского автобуса 101-го маршрута, отвозящий пассажиров из городского центра к парку и искусственному озеру Шах-Гель, увидев как я копошусь в поисках мелочи (она в Иране бумажная, так что не сразу отделить мелочь от крупных купюр), отказался от денег, а пока мы ехали до озера, он молча, протянув руку назад, угостил меня конфетой.
Входящие к нему автобус пожилые пассажиры здоровались с водителем, а выходя, прощались с пожеланием ему доброго пути.
В кафе молодой работник, узнав во мне бакинца принялся рассказывать обедающим тут же молодым тебризцам, как хорошо живут в Азербайджанской Республике.
«Вам надо молиться на вашего президента, он заботится о вас», - как бы укорил он неблагодарных северян.
Работник кафе рассказал, как президент Ильхам Алиев предложил тегеранским властям построить в иранском Азербайджане нефтеперерабатывающий завод, и даже обеспечить его специалистами с Севера. Но в Тегеране отказались от этого предложения, чтобы южные азербайджанцы не жили также хорошо, как северные собратья.
В Ардебиле я фотографировал уличного обувщика
Тема политического противостояния межу фарсами и тюрками в Иране чрезвычайно актуальна. Кажется, малой искорки хватит, чтобы эта страна разгорелась. Они не боясь, говорят о неприязни к фарсам, выражают открытую симпатию внутренней политике Баку, где женщин не заставляют носить головные платки, можно легко приобрести автомобиль любой марки, а религия отделена от государства.
«Иранцы – самый неверующий народ в мире потому, что нас заставляют веровать, а все что насильно – вызывает неприятие», - делился со мной тебризец.
В Тебризе я видел современную квартальную мечеть
Обсудив иранских мужчин, не пройдем мимо женщин. Те из них, кто не шибко верующий, носят головной платок буквально зацепленным заколкой где-то на затылке. Так и кажется, что смахнет платок сейчас с головы.
Девушки и женщины в основном красивы, активно пользуются косметикой и без стеснения смотрят оценивающе на мужчин. Тот же тебризец, который помог мне найти отель в его городе, когда мы пробирались сквозь толпу громко удивился: «ну и дела, и платок им не мешает строить глазки!».
Мужчины в Иране могут одеваться как им угодно, хотя я слышал о руководящих установках, запрещающих короткие рукава и тесные брюки. Разрисованные летние майки-безрукавки там в моде. Шорты, наверное, не носят.
Женщинам дискриминация в одежде очень не нравится. «Дресс-код» - один из чрезвычайно раздражающий иранцев фактор государственной политики.
Спиртные напитки в Иране официально запрещены, а неофициально можно легко купить из-под полы. В ресторане вам даже могут предложить водку. Что будет, если полиция увидит пьющего спиртное – спросил при мне наш парень иранца. Накажут 20 шаллагами (плетьми)?
«Скорее, полицейский подсядет к вам и попросит, чтобы и ему налили», - смеясь, ответил иранец.
В Баку я много слышал о хаотичном автомобильном движении в Иране. Об этом часто пишут в прессе. Может, потому что я был там в дни новрузовских (весенних) каникул и отпусков, машин на дорогах (иранцы так и называют автомобили – машин, а не араба, как в Турции), там было мало, и в пробке я был лишь один раз – в вечер накануне наступления в Иране нового года. Сейчас у них 1393 год. В ИРИ свой, отличный от остального мира календарь.
В дни Новруза полиция выставила свой праздничный столик на радость тебризцам. На заднем плане - передвижной полицейский прицепной фургон. В Северном Азербайджане у полиции нет таких фургонов, и на радость гражданам они по праздникам столы не выставляют. Только на 8 Марта дарят цветы женщинам-водителям.
В Баку, покупая билет в железнодорожной кассе до иранской границы, я стал причиной спора между билетершей и двумя мужчинами – покупателями. Все кроме меня, бывали в Иране, и каждый вернулся со своими впечатлениями. Один мужчина резко говорил, что все в Северном Азербайджане лучше, чем на Юге, и особенно наши люди. Другой мужчина был с ним не согласен, но признался, что там туристов могут обмануть. Кассирша больше вздыхала, не желая ввязываться в шумный разговор, добавив только, что плохие есть везде.
Примерно в такой же пропорции мнения об иранском Азербайджане у других моих сограждан. А их – бывавших в Иране, очень много. Ежедневно в азербайджанский город Тебриз выезжают с Севера сотни людей, в подавляющем большинстве для того, чтобы получить там очень дешевое и качественное медицинское обслуживание, и вернуться с полными сумками дешевых и чистых иранских лекарств.
В этом городе за последние годы сформировалась целая индустрия медобслуживания северян. На одной из улиц выстроились в ряд поликлиники, медицинские центры, аптеки и медлаборатории, клиентами которых являются почти исключительно граждане АР. В день праздника Новруз, когда в Иране все закрыто, а значит нет больных с Севера, прикрылись на время тебризские отели, занятые обслуживанием только северных азербайджанцев,
Итак, с какими впечатлениями я вернулся оттуда? Мне показалось, что люди там живут беднее, чем у нас. Города и села тоже уступают нашим в убранстве и в современной архитектуре. Но в Тебризе общественный городской транспорт организован лучше, чем в Баку. Так же как в Стамбуле, по городу двигаются метробусы (турецкое название) – обычные автобусы, но передвигающиеся по специально выделенным для общественного транспорта дорожным линиям. Другие автомобили на эти линии въехать не могут. А билеты на метробусы пассажирам следует покупать до посадки - за этим следят на закрытых автобусных остановках специальные служащие в форменной одежде. В Баку только приступили к планированию метробусов и восстановлению трамвайных линий.
Еще, удивившее меня на дорогах. Водители междугородних автобусных рейсов просят пассажиров при приближении к посту дорожной полиции пристегнуть ремни. "Если оштрафуют, платить будете сами", - предупреждал водитель. Но по иранским городам мчатся сотни дешевых слабомоторных мотоциклов, на которых храбро сидят водитель, за ним жена, за женой сидит спиной к маме дочка-подросток, а на бензобаке уместился сынок дошкольного возраста. И все без касок. Жаль, мотоциклистов там сфотографировать трудно - только затарахтит рядом, а его уж нет, даже взять в руки камеру не успеешь.
В Иране все очень дешево, причем качество товара и услуг от этого не страдает. В Тебризе работают тракторный завод, обувные фабрики, производящие качественную кожаную обувь. Обилие самых разных отелей, в которых стоимость проживания в прекрасном номере с бесплатным завтраком не дороже 30 манатов (30 евро).
Телевидение и радио там, конечно, скучное. Зато за 4 дня моей жизни в Иране я с удовольствием отдохнул от пошло-глупых передач наших эфирных СМИ. Думаю, что в таком же ключе же можно сравнить и газетную журналистику ИРИ и АР.
Немолодой мужчина в Тебризе, рассуждая об иранской действительности, счел неоправданным государственное табу на все добрачно-сексуальное. "Молодые вынуждены искать удовлетворения на стороне, кидаясь в крайности", - примерно так сказал он.
Иран несравненно чище нашей страны в плане коррупции. Мне говорили, что взятки там берут при выдаче разрешений на строительство зданий. Вот, пожалуй, и все. Зато иранцы, раскрыв глаза удивляются, узнав от прибывших туда лечиться северян о том, что в Баку студенты платят взятки, чтобы не учиться. Когда же я добавил о нашей полиции, собирающей мзду с нищих за право просить на улице подаяние, тебризский собеседник, что называется, «выпал в осадок».
Мне не нравится в Иране государственная монополия на политическую деятельность. Впрочем, что-то в этом роде, но в скрытой форме есть на Севере. В Азербайджанской Республике граждане свободны в своем культурном самовыражении, нет таких как в Иране запретов на исполнение западной - европейской и американской эстрадной музыки, джаза и балетных спектаклей. Иранский студент мне рассказывал, как негодовали муллы в дни проведения в Баку песенного конкурса "Евровидение", и какой большой интерес этот конкурс вызывал у иранской молодежи.
В Иране взимается трехкратная госпошлина на импорт зарубежных автомобилей, что вынуждает подавляющее большинство граждан покупать и ездить на отечественных, морально и технически отсталых машинах. Особенно это раздражает молодежь. Даже прежние советские автомобили они уважают больше. Зато в АР поборы за импорт зарубежной продукции взимаются неофициально, и нет такой силы, которая освободила бы нас от уплаты незаконных денег на таможне.
В общем, что-то понравилось, что-то нет. Так же как в любой зарубежной поездке. И хочу напомнить уже сказанное: Иран совсем не такой, каким мы видим его на фотографиях путешественников. Нам бы сфоткать бородатого муллу и закутанную в черное женщину, или грязного сапожника на улице. А снять и показать обычный, как у нас, жилой современный массив нам не интересно. Потом, вернувшись домой и проглядывая свои фотоснимки, страдаем от собственной необъективности.
Главное на этот раз для меня было не «нравилось-понравилось» а то, что я впервые за все мои путешествия был дома – в таком же, как у нас Азербайджане. Только Южном.