Мстить или мириться?

Продолжаю разговор о кровной мести, начатый в предыдущих постах…

Государство в 1960- е гг. боролось с кровной местью через ужесточение наказания за уклонение от примирения и через использование адатов и практик медиации (примирение враждующих семей через посредничество). Тогда же закрепилось представление о неправильных адатах (которые надо искоренять) и правильных (гостеприимство, почитание старших, взаимопомощь), которые нужно поддерживать.

В  1960 г. был принят новый Уголовный кодекс РСФСР, который ужесточил меры борьбы с преступлениями на почве кровной мести. В частности, была сохранена ст. 231, по которой устанавливалась уголовная ответственность «за уклонение родственников убитого от отказа применения кровной мести в отношении убийцы и его родственников, осуществляемой в порядке, установленном положением о примирительном производстве по делам о кровной мести».

Уклонение от примирения, убийство из кровной мести, убийство женщины «на почве пережитков прошлого отношения к женщине» в новом УК РСФСР квалифицировалось как одна из трех групп  «преступлений, составлявших пережитки местных обычаев» (гл. ХI). ( Две другие группы составляли  преступления, посягающие на равноправие женщин с мужчиной и преступления, объектом которого является физическое и нравственное развитие несовершеннолетних (мужчин и женщин).

Убийства, совершенные на почве кровной мести, не выделяли в отдельную категорию, а отнесли к общему составу об умышленном преступлении.

В то же время возрождаются примирительные комиссии, существовавшие на Кавказе в 1920-е гг.  Они были воссозданы в Чечне, Ингушетии, Аджарии, Дагестане. Появился институт стариков-примирителей, которые транслировали и воспроизводили через свои решения адатные нормы. Власти не препятствовали их деятельности, используя их посреднические возможности для погашения конфликта.

Независимо от того, какое наказание вынес советский суд, медиаторы стремились примирить родственников виновного и потерпевшего. Пока не произошло медиаторского примирения, никто из рода виновного не был защищен от мести кровника.  Целью медиаторского примирения было не выяснить, кто на самом деле виноват и что произошло, а помирить стороны конфликта с соблюдением всех норм и ценностей традиционной культуры. Если их миссия была успешна, то это останавливало механизм кровной мести.

Осуждение виновного советским судом ни в коей мере не освобождало его и его семью от угрозы кровной мести.  Правоведы пишут о случаях, когда даже после вынесения судебного приговора о смертной казни родственники убитого все равно совершали кровную месть по отношению к кому-либо из членов семьи виновного. Известны случаи, когда советский суд осуждал виновного, а медиаторам не удалось достичь примирения с семьей потерпевшего. В этом случае обязательно следовала месть в какой-либо форме.

В 1950-1980-е гг.  на Кавказе сложилась следующая своеобразная судебная практика: советские народные суды рассматривали дела об убийствах, кражах, разводах. При этом милиция не спешила разбираться с драками, позволяя урегулировать конфликт традиционными способами, через медиаторов. Если в ходе драки причинен  физический ущерб, медиаторы прибегали к  организации стороной виновного «примирительного угощения»; дарению подарков потерпевшей стороне; выплатам компенсации; выселению семьи виновного на временное или постоянное жительство в другое место.

Принудительное выселение виновного и его семьи невозможно было без решения сельского схода. Сход санкционировал эту меру. Как правило, под выселение подпадали воры или агрессивные члены сообщества, провоцирующие драки. Даже после того, как виновный отбыл срок наказания в  тюрьме, община могла не разрешить ему и его семье вернуться в родное селение.

Примирение – это всегда сложный, длительный процесс, который может продолжаться десятилетия. Если медиаторам не удается достичь перемирия, семья виновного ищет новых медиаторов для переговоров. Допустимо, что семья потерпевшего отказывает в примирении до 2–3 раз.

Миссия медиаторов, как правило, чуть легче, если речь идет о  неумышленных убийствах или о физических увечьях, совершенных неумышленно (во время аварии). При умышленном убийстве, особо жестоких убийствах и изнасилованиях медиаторство не срабатывало. Профессор Х. Магомедсалихов в статье «Медиаторский суд-маслагат в дагестанском обществе: исторический опыт и современная практика»  приводит случаи, когда в постсоветском Дагестане наиболее одиозные преступления наказывались убийством. «Так, резонансным был случай в конце 90-х гг. прошлого века в г. Буйнакск, когда мужчина и женщина, похищавшие детей для трансплантации органов, при покровительстве большого числа горожан были публично на площади убиты родителями детей, а трупы сожжены. Правоохранительным органам собравшиеся не дали вмешаться в акт возмездия. Или же в селе Башлы Карабудахкентского района в 2000-е годы родителями публично был убит насильник двух несовершеннолетних девочек. Ответственность на себя взял джамаат, который взял под свое покровительство родителей и не дал вмешаться правоохранителям».

Независимо от того понес убийца уголовное наказание, установленное судом, или нет, он обязательно должен пройти официальную процедуру примирения в присутствии представителей духовенства и членов примирительной комиссии. Только обряд примирения дает виновному шанс не выпасть из традиционного социума и защитить членов своего рода от мести. 

Были случаи, когда даже после состоявшегося примирения с помощью медиаторов и выплаты компенсации, месть все равно совершалась. Как правило, о подготовке убийства на почве кровной мести знали односельчане, тем не менее, сообщить об этом в органы правопорядка считалось нарушением представлений о чести.  Даже в тех случаях, когда правоохранительные органы знали о готовящемся убийстве, они не предпринимали никаких мер по его предупреждению и не возбуждали, согласно ст. 190, уголовных дел за недоносительство. Часто  родственники виновного скрывали от органов милиции и суда, что убийство совершено на почве кровной мести, выдавая его за убийство при необходимой обороне, в драке, на бытовой почве.

При написании поста использованы материалы статьи Бабич И.Л. Возрождение института медиаторства в горских сообществах Северного Кавказа в советские и постсоветские годы (1950–2000 гг.)