Мой репортаж из Грозного - 2005
в 2005-м году в Грозном должны были провести масштабный всероссийский рок-фестиваль. я ухватился за эту идею, чтобы написать репортаж, но за пару дней до начала фестиваля объявили о его отмене по причинам безопасности. все-таки, Грозный в 2005 году был не самым спокойным городом. но я все же поехал, чтобы написать о том, какая есть в республике культурная жизнь. в итоге репортаж вышел в крутом журнальчике Rolling Stone и стал одним из первых по сути текстов из Грозного не на тему войны. предлагаю к прочтению. в сети его кстати нет, так что, в интернете публикуется впервые.
НУ И ВИД У ТЕБЯ, ГРОЗНЫЙ
Специальный корреспондент Rolling Stone отправился в Чечню, чтобы исследовать культурную жизнь разрушенного Грозного, а также найти в городе попкорн, стрит-рейсеров и местных музыкантов.
ГРОЗНЫЙ встречает невыносимой жарой и стрекотом цикад. Дороги полностью разбиты, и за каждой проезжающей машиной тянутся столбы пыли. Пыль оседает на лицах уличных торговцев валютой, бэтээрах и продающихся повсюду курицах-гриль. Сквозь пыльные тучи, словно скелеты, проступают полуобвалившиеся стены сгоревших домов. Когда попадаешь в Грозный впервые, порушенные здания гипнотизируют, от них просто нельзя оторвать глаз. Пятиэтажки с сорванными крышами, выжженные высотки с огромными дырами посередине — представляя масштабы случившегося здесь, очень трудно прийти в себя. Местные давно привыкли к жутким пейзажам — какие- то ребята смеются на тротуаре, рядом проезжают маршрутки, парни из кафе провожают взглядами девушек в длинных платьях.
Моего спутника зовут Магомед Самбиев или попросту Мага. Мага — профессиональный бодибилдер, работает инструктором в одном из атлетических залов Грозного, объем бицепса — 44 сантиметра. Рядом с ним я чувствую себя увереннее — обстановка в городе до сих пор напряженная. «После 10 лет войны людям здесь нс до спорта, — мрачно говорит Мага, когда я спрашиваю его об интересек бодибилдингу со стороны чеченцев. — Хотя кроме спорта заняться здесь особо нечем, поэтому многие приходят в тренажерный зал, поскольку это единственная альтернатива алкоголю и наркотикам. Я занимаюсь с группой инвалидов до 20 лет». До войны все было иначе — вся республика бредила борьбой, а сейчас таких залов, как у Маги, почти не встретишь, да и этот-то расположен на самом краю города. «Тяжело перестраивать свое мышление под инвалидов, — говорит Мага по пути на работу. — У одного пария не заметил протез на руке и заставил его отжиматься. Он промолчал тогда, а мне потом неудобно было». Атлетические тренировки для инвалидов войны — необходимый ежедневный ритуал, без которого дряхлеют мышцы и организм сдает окончательно.
«Недавно отец привез сына без обеих ног. Мы его вдвоем уговаривали начать тренировки, но он так и не согласился. Бывает, что инвалиды не могут преодолеть этот психологический барьер». Узнав о том, что я журналист, в разговор включается наш водитель — молодой парень в спортивном костюме: «Здесь у молодежи одна проблема — весь день работаешь, а потом уже никуда не успеваешь из-за комендантского часа. В тот же тренажерный зал, например». Оказывается, что водителя зовут Салавди и он професссионально занимался восточными единоборствами. В 1999-м он вынужден был бросить спорт, потому что началась вторая чеченская война. Сначала Салавди работал на стройке, потом устроился водителем. «Сейчас мне 28 лет, и я знаю, что упустил момент, когда в спорте можно добиться чего-то серьезного. Но, несмотря ни на что, я все равно попробую — глупо было бы не попробовать». Машина несется по Грозному с бешеной скоростью. Здесь все так ездят, но никто не может объяснить, почему. Зато в городе есть уже шесть (!) светофоров, и их станет еще больше. Удивительно, но Грозный задыхается от автомобильных пробок. Причем здесь нет ни нормального транспорта, ни дорог, по которым этот транспорт мог бы ходить. Как правило, весь центр запружен автомобилями, и запросто можно простоять минут 20.
ПО ДОРОГЕ ОБРАТНО я замечаю яркую вывеску на крыше одноэтажного здания. Надпись гласит: «FIRST». Узнав, что это, оказывается, кинотеатр, я прошу Салавди остановить машину. Как видно из названия, это действительно первый кинозал, открытый в Грозном. Внутри — бар, попкорн, афиши. Усаживаясь в баре, вижу, что кроме нас в кинотеатре никого нет. Через некоторое время мы знакомимся с администратором кинотеатра Ахмедом. Он угощает нас кофе и выглядит явно расстроенным. «У нас в среднем по 2-3 человека на сеанс приходит, — сообщает администратор. — Почему так мало? Наверное, сейчас нс сезон. Зимой, когда кинотеатр открылся, дела шли неплохо — зрителей человек по 30 было. И фильмы вроде нормальные... Ты представляешь, они даже на “Турецкий гамбит” не пошли. Бесплатный сеанс сделали для ветеранов, рекламу давали, телевидение местное приехало сюжет снимать, а в зале ни одного человека. Не сезон, весна озере отдыхают». Когда я спрашиваю Ахмеда, почему кинотеатр расположен на краю города, он пожимает плечами: «Понимаешь, хотели сделать по московскому образцу — когда люди выбираются на окраины, чтобы отдохнуть. У нас же в центре постоянно какой-то напряг. То зачистки, то еще что-нибудь... Наверное, лучше компьютерный клуб открыть. Сейчас вся молодежь на игровые приставки подсела, хотя все эти автоматы...» Вспомнив про автоматы, Ахмед задумывается, затем говорит что-то по-чеченски и добавляет на русском: «Лохотрон он и есть лохотрон. Такие деньги не пойдут во благо. Вообще-то ситуация нас заставляет поставить игровые автоматы, но я пока против».
Второй кинотеатр в Грозном открылся совсем недавно. Развлекательный центр Luxor находится в самом центре города, там есть бильярд и те самые «однорукие бандиты». Людей в фойе действительно больше, но сам кинозал уже закрыт — последний киносеанс был в 17:00, крутили «Статского советника». Проходя по прокуренной бильярдной, я вдруг застываю как вкопанный — из динамиков льется песня Oasis «Little By Little». Мощный голос Галлахера-старшсго чеканит фразы: «We the people fight for our existence / We dont claim to be perfect»
В конце дня мы успеваем немного посидеть на площади перед новым фонтаном — это одно из двух восстановленных мест отдыха в Грозном. Мне рассказали, что именно здесь собирается молодежь, которой нужно скоротать время до начала комендантского часа. Впрочем, о том, что ты находишься в Чечне, не забыть и здесь. Первое, что бросается мне в глаза, — два человека, с ног до головы увешанные оружием. В восемь вечера фонтан выключат, но людей на улицах к этому времени уже нет. Пора и нам запираться в квартире. Я врубаю телевизор и неожиданно натыкаюсь на просветительскую передачу о западном роке. Запомнив название «Рок-Арт»,я обещаю себе найти этих ребят.
Вторые сутки в Грозном начинаются с похода в городскую библиотеку — там обычно встречаются местные интеллектуалы. Именно сюда должна подойти чеченская рок-группа «Ночь». Пока я жду музыкантов, директор библиотеки Сацита Исраилова всерьез убеждает меня в том, что Айзек Азимов был чеченцем. «Его племянник до сих пор сюда приходит, набирает кучу книг, но больше читает дядю Айзека», — сообщает мне Сацита. Состав группы «Ночь» разбросан по стране, в Грозном остался только Руслан, вокалист и автор большинства текстов. Длинноволосый лидер «Ночи», разумеется, возникает передо мной весь в черном. Оказывается, что группа является «первой из второй волны чеченских рокеров» и начала играть еще при Дудаеве в 1991 году. «Тогда был сильный интерес к року, была интеллигенция, а сейчас разъехались все». «Ночь» записала два альбома, причем первый из них — «Храм разбитых сердец» — сейчас выходит в России. Руслан говорит, что его наверняка оценят поклонники Цоя, Бутусова и питерского рока 8о-х. «Нам удалось поймать тот самый звук, — поясняет лидер “Ночи”. — А вот вторая пластинка — “Мертвый город”— потяжелее получилась. Ее и с Marilyn Manson сравнивали, и с Rammstein.
Я замечаю, что название дисков радостными точно не назовешь, и Руслан соглашается: «Тут от настроения все зависит. Сидишь иногда, смотришь на улицу и не веришь, что живешь в XXI веке. Вот сейчас ты слышишь, что играет на улице?» Прямо под окнами библиотеки отчаянно ревет русская попса. «Если бы ты на улице мог запросто услышать Роберта Планта или Genesis… Думаю, что это еще не конец, и интеллигенция вернется из-за границы». Я спрашиваю Руслана про другие чеченские группы, и он постепенно начинает говорить все быстрее и быстрее: «Есть еще Dangerblock, они играют мелодичный хард, есть еще “Отражение”, но эти группы совсем не поддерживают. Одни только разговоры. Ты знаешь, что Рамзан (Кадыров. — Прим, ред.) дал Баскову “народного артиста республики”? За что? Мы тут 14 лет играем, а этот п***юк приехал один раз — и ему тут же дали». К местным властям Руслан явно относится с презрением: «А что они для нас сделали за пять лет? Два дома построили да набрали футбольный клуб “Терек” из всяких отбросов. А чеченские футболисты, между прочим, за границей играют. Посмотри на наш город, он тебе сильно нравится? Хоть бы один фестиваль провели!» Я пытаюсь вернуть разговор в музыкальное русло и спрашиваю чеченца, как он сочиняет свои песни. Руслан задумывается и вспоминает: «Как-то ехал в автобусе, году в 1995-м, и увидел двух женщин — они плакали, обе своих сыновей на войне потеряли. Я потом пришел домой и песню написал. Так обычно и получается». Выясняется, что у «Ночи» есть песни на английском, а вот на чеченском нет ни одной. «Язык красивый, но молодежь не слушает песни на чеченском. Вот оцени кое-что из последнего: “Я сердце потерял в пути, / Мне не догнать бегущий мир. / Я заблудился в алфавите лжи, / Я ненавижу этот серый мир”».
«Вообще я люблю Rolling Stones и Queen, -сообщаетмне Руслан. — В последнее время слушаю много Depeche Mode. Есть у меня мечта — записать альбом в стиле электро-рок. Можно попросить аппаратуру у Бутусова или у “ДДТ”. Помню, “ДДТ” даже предложили нам записаться в студии... Если бы они знали, что у нас только гитара Ibanez да бас. Зато мы делаем музыку исключительно для себя и ни на кого не оглядываемся». Перед прощанием Руслан знакомит меня с художницей, которая занимается оформлением второй пластинки «Ночи» — «Мертвого города». Именно так называется самая известная серия Фатимы Даудовой. Сейчас литография «Крепость иГрозный ”», сделанная на основе старой фотографии, находится в Третьяковке на выставке молодых художников. Там проходит конкурс художников-реалистов. Фатима показывает мне одну из копий «Крепости», но я ни черта не смыслю в живописи. Чтобы как-то выкрутиться из неудобного положения, спрашиваю, как вообще можно выжить художнику в Грозном. «Творческим людям нужно какое-то общение, выставки, а здесь ничего похожего нет. Вообще ничего нет. Не может быть и речи ни о мастерской, ни о выставочном зале. Есть талантливые люди, но что здесь можно сделать с их талантом?»
По словам Фатимы, препятствия ставят не только последствия чеченской войны: «Мне вообще с трудом разрешили учиться на художника. Эта профессия здесь непопулярна. Точно так же, как профессия певца или актера. Из-за войны многие чеченцы стали беженцами, и наверняка многие из них хотели найти здесь какие-то музыкальные школы, балетные кружки... Лично я просто хочу оставить для потомков какую-то историю. Вот этот самый разрушенный город». К нам подсаживается студентка журфака местного университета Ася. Она учится на втором курсе и явно не согласна с тем, что в Грозном нечем заняться: «Я рисую сюрреалистические картины, а потом по их сюжетам пишу песни. Недавно шла домой в плохом настроении, и в голове вдруг зазвучала песня, я назвала ее потом “Мир расколот па две части”. Еще повесть начала писать, там у меня развивается тема “ребенок на войне”». В руках Аси неожиданно оказывается гитара: «Представь, на курсах игры на гитаре было 20 мальчиков и одна я. Все думали, наверное, — вот дура какая-то пришла». Затем она берет гитару и без всяких соплей поет: «Через каждый миг и жизненный час / Ловушки повсюду и на душе мрак. / Как хочется развеять его и уйти / Туда, где все просто, но нам надо пройти».
Я прибываю в телекомпанию, чтобы найти тех ребят, которые делают передачу «Рок-Арт». Нужные мне люди находятся засчитанные минуты, и я сразу признаюсь им, что их программа поразила меня куда сильнее, чем девушка в узких брюках, попавшаяся мне по пути сюда. «Да, сделать рок-передачу было смелым решением, — улыбается ведущий Шамиль. — Пришлось повоевать с Министерством печати и коммуникаций. За прошедшие годы ведь многие отстали от рок-музыки. Сейчас делаем новостной блок плюс рассказываем о какой-нибудь группе. В прошлый раз были Guns n Roses и Metallica. Может, еще хит-парад запустим». «Когда делали передачу про Rolling Stones, показали клип, где Кит Ричардс голый по пояс, — включается в разговор автор идеи Али. — Сразу по- сыпались звонки из министерства... Зато потом проявились люди постарше, просили Kiss поставить, что-то еще. Мы же просто пытаемся как-то занять людей, что-то придумать. А то все сидят по дворам и ничего не делают. Сейчас вот стрит-рейсингом начинаем заниматься, сколотили собственную рок-группу. Называется «Нохчу» - «чеченец» в переводе. Ну, все, мы пошли дальше монтировать».
ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ мы снова встречаемся с Магой, чтобы посидеть в открытом кафе на проспекте Победы. Бодибилдер уплетает мороженое, я пью пиво. За соседним столиком разместилась шумная компания людей в военной форме, столик перед ними завален оружием. Мага начинает озираться и нервно заявляет: «Все это очень неестественно. Все эти люди знают, что в 7-8 часов вечера им нужно быть дома. Это сложно назвать отдыхом, расслабиться невозможно». Я вздрагиваю от металлического грохота за спиной. Резко обернувшись, я вижу, что один из людей в форме уронил пистолет, вылезая из-за стола. Под хохот друзей парень поднимает оружие и бредет мимо нас к своей машине. «Пора ехать», — коротко бросает Мага. Когда мы выезжаем из города, я пытаюсь бросить последний взгляд на Грозный — в зеркале заднего вида можно разглядеть только пыль и какие-то смутные тени, в которых едва ли можно угадать контуры столицы Чечни.
