СЛАБАЯ АРГУМЕНТАЦИЯ. Рассказ.
в общем, я тут рассказ написал. сто лет этого не делал и вот собрался с мыслями. дело в том, что в прошлом году мы с Таме Тадтаевым были в Стамбуле на писательской встрече. если не ошибаюсь, она называлась "Писатели за мир", организовала ее UN Women. пару дней мы говорили о том для чего мы вообще собрались, а по результатам этой болтовни все должны были написать рассказ за один вечер. у меня правда на это ушло пару месяцев, но были те, кто справился, Роин Агрба из Сухума например отличный рассказ прочитал для всех на следующий же день. в итоге эти все рассказы вроде вошли в сбрник, изданный в Грузии, я его пока не видел. в общем, вот, рассказ собственно.
СЛАБАЯ АРГУМЕНТАЦИЯ
- У тебя все нормально? – мужчина в кресле явно пытался показаться неравнодушным. Впрочем, закинутая нога на ногу немного разрушала этот образ.
- Ты меня уже второй раз спрашиваешь. – а она наоборот, все стояла у окна, как будто ждала увидеть там кого-то, и этим выдавала свое волнение.
- Просто у тебя такой вид… - не отставал он.
- Вид как вид.
- Я подумал, может что-то случилось?
- Ничего не случилось.
- Ладно…
Вид за окном был не особый. Дома, да горы за ними.
- У меня обычный вид, - повторила она, не отворачиваясь от окна.
- Ладно, - повторил он.
В обычные дни они могли и помолчать, но сейчас, когда в комнате наступала тишина, эти неловкие паузы тут же превращались в громадные глыбы льда, которые с тех гор за окном падали прямо на пол их комнаты и с грохотом разбивались.
- Просто он уже второй день не звонит, вот в чем дело. Пропал и не звонит.
- Я уверен, что он скоро появится.
- А отчего это ты так уверен? – тут она наконец развернулась к нему и окинула его взглядом, как будто впервые увидела. Мужчина молчал.
- Ну я понимаю, что ты хочешь меня приободрить. Но нельзя говорить, что ты уверен, когда ты ни черта не уверен.
- Ну просто, он значит просто не может, вот и все. – Начал он оправдываться, - Ты думаешь у них там на войне все с мобильниками что ли? просто он наверно там занят и все. И не может тебе позвонить.
- Да я сама знаю, что он там занят, это война в конце концов, война, я все понимаю – она даже начала немного повышать голос, - Они там все только и заняты тем, что стреляют друг в дружку, а потом кто-нибудь умирает, а кто-то едет домой. Вот этим он сейчас там и занят, я все понимаю.
- Тебе просто надо успокоиться, я понимаю, что ты нервничаешь. – мужчина в кресле действительно изо всех сил пытался быть внимательным, он даже опустил свою длиннющую ногу на пол, но подыскивать нужные слова у него получалось все же не очень хорошо. - Просто, отвлекись на что-нибудь.
- Ну да. Может мне книгу почитать? Какую например? Посоветуй мне что-нибудь. Вон смотри сколько их тут, сотни. А ведь он их все перечитал! – она бросила рукой в сторону высоких книжных полок, - кого тут только нет, гуманисты чертовы. И знаешь, все, что они писали, все абсолютно бессмысленно, я это сейчас поняла, совсем не имеет никакого смысла. Они пишут свои умные книжки, а потом тот, кто их читал и восхищался ими, идет на войну и умирает там. И что? Ты думаешь он перед смертью будет думать о книгах? Думаешь они ему помогут? Черта с два. Никакого от них толку.
- Но книги не для этого. Книги, они чтобы…
- Ну да, еще скажи, что книги делают наш мир лучше и добрей, - перебила она его.
- Ну, в чем-то конечно делают, - неуверенно сказал он после паузы.
- Ты серьезно? У нас тут под задницей идет война, а ты рассуждаешь о пользе искусства? Вот, слушай, - тут сверху как раз вновь послышался шум вертолета и она подняла палец к небу – вот оно, все твое искусство. Сейчас упадет на нас в виде стокилограммовой бомбы. Вот это будет инсталляция! Перформанс!
Спорить у него как-то явно не получалось, и он решил промолчать, а она вновь отвернулась к горам.
- А знаешь, почему я вышла за тебя замуж? Ну в том числе? – неожиданно продолжила она, - Потому что тебе плевать на книжки. Тебе нет дела до этого всего этого. Ты просто говоришь банальности о том, что они делают мир добрей, но сколько из них ты прочитал? Пять? Две? Хотя, мне это нравится, честно. Это хорошо. Ненавижу всех этих интеллигентов, которые кроме своих книг ни черта в жизни не видят. Живут чужими жизнями, разве не так? А знаешь почему я развелась с ним? Ну в том числе? Потому что он задолбал со своими книгами. Он был везде, но только не здесь и не со мной. Он был на подводной лодке, в горах и в море, но только не в этой долбаной квартире и не рядом со мной. И каждый вечер он мне рассказывал где он побывал и что он видел.
- Но вот только сейчас он на войне, - сказал в очередной раз банальность мужчина.
- Вот именно, черт побери, вот именно, на настоящей войне. Совсем не как в книжках. Потому я здесь и стою и нервничаю как дура, потому что он отложил их в сторону и взял ружье или что там у них бывает. И сейчас сидит наверно в каком-нибудь дурацком окопе, и думает о книжках, я же его знаю. Витает в облаках. Он ненормальный. Потому я и волнуюсь. Был бы воякой, я бы так не психовала, ей-богу!
Тут дверь в комнату открылась и внутрь вошел старый дед.
- Ты не знаешь куда эта старая сумасшедшая подевала мои очки? – эта фраза так не вписывалась в их диалог, что она и не сразу отреагировала.
- Нет, дед, я не знаю куда бабушка положила твои очки.
- Эта старая сумасшедшая совсем из ума выжила, вечно куда-нибудь их засунет и забудет. На тот свет ей пора, ей-богу… - продолжая ворчать, дед вышел из комнаты, так же шаркая тапочками по полу.
- А знаешь, почему развелся я? Ну раз у нас тут вечер откровений? – предложил он свою тему, как будто решил выйти за круг своих банальностей. – Ну в общем я такой лежу себе на диване, представь, слушаю Битлз. Ну ты знаешь, это мое любимое занятие, лежать на диване и слушать Битлз. Может я и не читаю книжки, но музыку я люблю. Может потому что не надо ни о чем думать, как после книг, просто слушаешь и получаешь удовольствие. Ну в общем, лежу я как обычно, и тут она такая, а у тебя нет, говорит, случайно записей Пресли? Она еще в этот момент красилась перед зеркалом, а я просто лежал и ждал, когда она закончит, и тут она такая, Пресли, говорит, нет у тебя?
Тут он почему-то замолчал. Как будто сам не понял к чему он это рассказывает.
- И что дальше? – ей как будто стало интересно.
- Ну как что? Это же шел второй год нашей жизни вместе, и всякое бывало, ну понимаешь, и хорошее и плохое. Но за все это время это было ее первой, самой первой попыткой завести разговор о музыке. Да потому что ей вообще музыка неинтересна была, только ее вышивания ей и были интересны, ну еще йога, она с ума по ней сходила, а больше ничего, серьезно. Поэтому, я сначала даже ее не расслышал, что, говорю ты сказала, и приглушил звук на магнитофоне. А она красится и повторят, Пресли.. И тут мне стало действительно хреново, как наверно не было после ни одного скандала, ни после одной разбитой тарелки, серьезно. Пресли, черт побери! Я, признаться, и забыл кто это такой. Прожить вместе со мной целый год и не знать даже немного о моих музыкальных вкусах? Настолько мне стало хреново, что я встал с дивана и… и понял, что это действительно конец.
- Подожди, так ты не любишь Пресли?
- Да я ненавижу этого козла.
- Понятно. А ты случайно не бросишь меня после этого вопроса, нет? Мы в принципе не так давно женаты…
- Мы, два месяца…
- Мм, значит у меня еще есть время… Постой, так ты же говорил они встречались даже? Ну, Битлз и Пресли?
- Ну да, встречались как-то. Что с того? Битлз чуть ли не полгода просили его о встрече, и при этом даже ни одной фотки с того вечера не нет. Он запретил фотографироваться.
- Почему?
- Да кто его знает, странный он был. Понапридумывал вокруг себя всяких мифов, а по сути, чего он стоил? Из-за чего шумиха? Ну спел пару чужих хитов в нужное время, вот и все.
- Ну не знаю. Мне нравились какие-то его песни.
- Так это не его песни.
- А он их сделал своими. Хотя ладно, не спорю. А то возьмешь и бросишь меня, а я сейчас к этому как-то не готова.
- Я не это хотел сказать.
- Я знаю. Я пошутила.
- Ладно, - ответил он, чувствуя, что его история все же заняла какое-то место в ее голове и смогла ненадолго отвлечь. - Это хорошо, если ты еще шутишь.
Дверь снова со скрипом открылась и в комнату заглянула старая женщина.
- Этот старик окончательно спятил, - начала она возмущенным голосом, - Ты знаешь что он сделал?
- Что, бабушка? – как-то безучастно ответила ее внучка, - что он натворил, давай, расскажи мне.
- Он включил на всю громкость телевизор, а у меня голова от него болит.
- Ты же знаешь, он плохо слышит.
- Но при этом он читает газету!
- А, значит он нашел свои очки?
- Ну конечно, я их спрятала, чтобы он не шелестел своей идиотской газетой, я от нее заснуть не могу.
- Значит, ты их плохо спрятала, бабушка, - также проявляя минимум участия, отвечала она.
- Я их в холодильник упрятала, а он их и там нашел как-то. Вот видишь, претворяется склеротиком, но когда ему что-то нужно, очень даже хорошо его голова работает. Идиот старый.
- Ты спрятала их в холодильник?
- Да, за маслом положила, он же не любит масло, вот за ним и спрятала. А он и там нашел. Всю жизнь мне испортил, только могила его исправит.
Старая женщина закрыла дверь, а ее внучка вдруг начала в голос смеяться. Да так, что даже ненавистник Элвиса Пресли начал улыбаться в своем кресле.
- Кажется они друг друга сами и загоняют в могилы, - сказала она, когда успокоилась. – и это совсем не смешно. – Слушай, наверно надо посмотреть новости, может там что-нибудь скажут. Хотя там только и говорят, что «есть жертвы», но ничего конкретного… Если бы я хоть знала где он сейчас находится, в какой части, я бы может нашла бы его.
- Он обязательно найдется.
- Да-да, ты уже говорил, - напомнила она и начала снова, - вот зачем он вообще туда поперся, никак не могу понять? Если бы там от него еще польза была… А ты знаешь, что он ведь мог туда вообще не ходить, знаешь? У него одноклассник в министерстве работает, ну по этим делам, военный в общем. Я ему сто раз сказала, чтобы он ему позвонил, сто раз! А этот нет и все, наотрез. Принципиальный. Вот начитался книг вот этих вот всяких, и принципиальным стал, честным таким. Я ему говорю, ну зачем ты туда идешь, ну где ты и где война, ты же дальше библиотеки нигде и не был никогда, а он говорит, «пришло время», представляешь? Еще и пафосно так, паузу выдержал, голову опустил и говорит, «ну значит пришло мое время». Какое еще к черту время? Ты что, избранный? Ты долбаный Брюс Уиллис или кто ты? – ее голос звучал все громче, - Спасителем себя возомнил… Да и ради чего туда идти? Рисковать собой? А он мне знаешь что говорит, он говорит, я за этого президента голосовал, и должен выполнять его приказы. Ты представляешь? Представляешь что за бред вообще? За президента пойти воевать! Вот за этого нашего идиота ненормального идти воевать? Я говорю, это же не прогулка, там стрелять надо, а он мне знаешь что? Вот только послушай, а он мне такой, я, говорит, мимо стрелять буду. Мимо… Ты представляешь себе это? Да ты что, доктор Живаго хренов, что ли? Ты просто можешь себе представить себе какой он сумасшедший? – Ее кажется уже трясло, - то есть, все будут в него целиться, а он будет мимо, ты представляешь? Это безумный человек, который в каком-то своем вымышленном мире живет, и знаешь, я на двести процентов уверена, что он так и делает. Он играет, понимаешь, играет с жизнью, по всем правилам и принципам, которые вбил себе в голову. Сумасшедший! Но так нельзя делать, это же эгоизм, он не думает о людях вокруг, не думает о своем сыне, обо мне в конце концов, только принципы! Принципы и порядочность! Раз президент сказал, то надо идти. А то, что президент больной на голову, неадекватный самодур, его это не касается.
Тут дверь в комнату вновь открылась, на пороге показался дед.
- Вы тут пока ругаетесь, а ты даже не представляешь себе что эта маразматичка натворила, ей уже в могилу пора, а она никак не угомонится…
- Господи, да как же вы мне надоели, - перебила она его и перешла уже на крик, - вы и правда что два старых маразматика, неужели вам не надоело ругаться всю жизнь, вы ведь сами себя убиваете! Вам по 90 лет, не сегодня-завтра умирать, вы уже еле дышите, а все равно каждый день ругаетесь, господи, зачем вы это делаете? Неужели перед лицом смерти вы не можете успокоиться? Да вы как были эгоистами всю жизнь, так и остались. Вам ведь даже плевать, что идет война, что там отец вашего правнука, что он может быть и умер уже и лежит себе в окопе мертвый, а вам плевать! Вам лишь бы поругаться друг с другом, - кричала она уже в закрытую дверь, потому что недовольный дед уже спрятался в своей комнате. – Я уже ничего не понимаю, клянусь, - говорила она успокаиваясь, - я наверно с ума схожу, там идет война, совсем рядом, мы все можем сейчас умереть, а эти двое и без войны сражаются друг с другом насмерть, и так всю жизнь, я не понимаю, ну зачем это делать? Зачем они так живут?
Вновь наступила тишина. Битломан молчал, не зная что и сказать… А потом вдруг повторил снова, как будто это что-то значило:
- Он вернется, обязательно, вот посмотришь.
Она посмотрела на него так строго, что ему невольно пришлось объяснять зачем он то и дело это повторяет.
- Просто, я подумал, ну если он решил стрелять мимо, то значит найдется и на той стороне такой же чудак. Не один же он такой во всем мире? – закончил он, пытаясь придать смелости своему голосу, но при этом сам от неуверенности заерзал в кресле. Она так и продолжала смотреть на него, но уже совсем другим взглядом. Через мгновение в комнате с шумом заработал холодильник, а женщина тихо сказала «дурак» и выбежала плакать. Как ни крути, но в тот день у него никак не получалось найти нужные слова.
