Олег Орлов: Правда капитана Ульмана?

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

11 января 2002 г. военнослужащие под командованием капитана спецназа ГРУ Эдуарда Ульмана в окрестностях села Дай Шатойского района Чечни обстреляли автомобиль, в котором ехали мирные жители, убив при этом одного из них. У пятерых оставшихся в живых людей военнослужащие проверили документы и через несколько часов расстреляли их. Так погибли 35-летняя Зайтхан Джаватханова, мать пятерых детей, 65-летний Саид Аласханов, директор школы села Нохчи-Келой, 44-летний Абдул-Вахаб Сатабаев, завуч этой же школы, 44-летний лесник Шахбан Бахаев, 30-летний Джамлайл Мусаев и 45-летний шофер Хамзат Тубуров, который зарабатывал на жизнь, перевозя пассажиров на своем УАЗ-ике.

Приказ о расстреле отдавал Ульман. Стреляли его подчиненные - лейтенант Калаганский и прапорщик Воеводин.

Виновен Ульман или нет? Должен ли он быть осужден судом? Кто истинный виновник трагедии?

На эти вопросы россияне отвечают по-разному. При этом, как это уже было раньше с Будановым, большинство наших сограждан, оправдывают Ульмана. Наверное, не стоит обсуждать крайнюю точку зрения - наши всегда правы, а чеченцев надо "мочить", чем больше, тем лучше. Переубедить ее сторонников, взывая к доводам разума или совести невозможно. Тут явно превалирует зоологическая база над человеческой надстройкой. Однако неожиданно много людей вполне вменяемых и порядочных тоже склонны оправдывать Ульмана и его подельников. "Ульман - человек военный. Он выполнял приказ. Он не мог поступить иначе" - вот главный их довод. Одновременно эти же люди могут осуждать нацизм и одобрять решения Нюрнбергского трибунала, который осудил немецких военных за исполнение преступных приказов. Казалось бы, что трагедии XX века должны были бы научить людей делать выводы из истории, сопоставлять факты. Ан нет!

Среди подобных защитников Ульмана за последний год стал особо заметен журналист Речкалов, написавший про него целую серию статей в газете "Московский Комсомолец".

Логика этих статей хитра, замысловата и извилиста. Я не стал бы спорить непосредственно с самим господином Речкаловым. Журналист, позволяющий себе оскорблять на страницах своего издания оппонента, не достоин ничего, кроме пощечины. Однако приходится вступать с ним в заочный спор ради тех, кого он ввел в заблуждение своими лукавыми статьями.

Казалось бы, Речкалов, называющий себя "патентованным защитником" Ульмана, тем не менее, осуждает его. Осуждает за то, что "он, умный и здоровый мужик, отдал себя в безраздельное пользование нашей безбашенной армии, ведущей контртеррористическую операцию в своей стране по правилам войны на вражеской территории". За то, "что не послушал свою совесть, твердившую "не убивай", а поступил, как велит солдату устав - "выполнить приказ командира беспрекословно, точно в срок". За то, что не сам расстреливал, а приказал это сделать подчиненным. За то, что не застрелился после этого.

Однако при внимательном прочтении этого списка обвинений мы вдруг понимаем, что журналист формулирует вина Ульмана исключительно в моральных категориях. Неудивительно, что одновременно с обвинениями он утверждает, что ни одно из вышеперечисленных "преступлений" не подпадает под юрисдикцию военного суда. И действительно, можно ли судить человека, за то, что он не застрелился или за то, что военный поступал не по совести, а по уставу?

Чей же суд в таком случае может оценивать поступки капитана Ульмана? Прямого ответа журналист не дает. Но очевидно - то ли Божий суд, то ли суд его, капитана Ульмана, собственной совести. Но уж никак не уголовный суд, действующий на основе установленных человеческим обществом норм права.

Ульман не должен и не может быть признан виновным по уголовному обвинению, поскольку в части первой 42-й статьи Уголовного Кодекса РФ написано: "Не является преступлением причинение вреда ... лицом, действующим во исполнение обязательного для него приказа ... Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконный приказ...". Между тем, судят именно исполнителей, а "лицо", отдавшее приказ, прокуратурой не было даже названо. Именно на этих доводах строится защита Ульмана и его подельников в суде, их же многократно воспроизводит в своих статьях Речкалов.

Таким образом, мы имеем следующие тезисы:

1. Спецназовцы ГРУ были обязаны выполнять все приказы, которые им отдавали их командиры.
2. За исполнение приказа, каким бы он ни был, военный человек уголовной ответственности нести не должен
3. Судить следует того самого наивысшего командира, который отдал приказ. Пока это не произошло, признавать виновными тех, кто транслировал этот приказ подчиненным, и тех, кто его непосредственно исполнял, нельзя.

Давайте рассмотрим эти утверждения по порядку.

Группе капитана Ульмана поступил приказ организовать засаду. То есть им приказали скрытно расположиться на путях передвижения противника для нападения с целью его уничтожения, захвата пленных и т.п. Приказ был выполнен. Засада была устроена на окраине мирного, не блокированного войсками села Дай, на дороге, по которой регулярно между селами передвигался транспорт. Понятно, что выполнение подобного приказа не могло не привести к гибели мирных жителей. В результате была обстреляна гражданская машина, погиб один пассажир и ранены другие. Вполне очевидно, что тут налицо военное преступление. Но непосредственная вина капитана Ульмана в его совершении не очевидна. Он мог не знать, что в результате бардака при планировании и проведении операции войска не блокировали село, что по дороге спокойно и беспрепятственно продолжают ездить гражданские машины, что местные жители даже и не подозревают о начавшейся в их районе спецоперации. Он, действительно, мог думать, что любая машина, едущая по этой дороге полна боевиками. Ему поставили боевую задачу, и он ее выполнял. По-видимому, он, постоянно живущей за колючей проволокой и минными заграждениями на военной базе в Ханкале, и лишь иногда выходящий за ее пределы на спецоперации, плохо знал (или совсем не знал) как и чем живет население Чечни. Спецназовцам, только что высаженным с вертолета в далекий горный Шатойский район, этот самый мирный на тот период регион Чечни мог казаться таким же опасным, каким был в то время, например, равнинный Курчалоевский район. Очевидно, что спецназовцы не владели ситуацией и не понимали, что вокруг них происходит. Скорее всего, ответственность за обстрел гражданской машины целиком лежит на военном командовании. Причем ответственность отнюдь не только моральная, но и уголовная. И адвокаты пострадавших, и правозащитники должны добиваться наказания этих военных чинов.

Но вот затем Ульману поступил следующий приказ - расстрелять захваченных в машине людей.

Заметим, к этому моменту спецназовцы уже прекрасно понимали, что никаких боевиков в машине не было. Они уже проверили документы у задержанных людей, допросили их, обыскали машину (никакого оружия в ней не было) и даже перевязали раненных. Все рассуждения о том, что они могли принимать 35-летнюю женщину, 65-летнего директора школы, 44-летнего завуча этой же школы за боевиков - от лукавого. Никаких для этого оснований, кроме как разве считать каждого чеченца бандитом, ни у Ульмана, ни у его подчиненных не было. Скорее всего, они так и считали, вероятно, им это вдалбливали в головы. Но даже и в таком случае, расстреляв безоружных и беспомощных людей, они совершили преступление.

Да и был ли приказ?

Вот рассказ самого Ульмана (в передаче Речкалова):

"Оперативный офицер Перелевский передал мне [по рации - прим. автора]: "У тебя шесть двухсотых". Двухсотый - это значит труп. Я говорю: не понял, повтори. "Повторяю: у тебя шесть двухсотых". Я опять говорю: не понял, мне что, всех их уничтожить? "Да"."

Разве это похоже на приказ, которым начальник обязывает подчиненного? Вместо четкого и однозначного приказа - намеки. Подчиненный сам добивается от начальства, что же именно он должен сделать. Вполне очевидно, что ОБЯЗЫВАЮЩЕГО приказа не было. Никто и никогда не смог бы вменить в вину Ульману не исполнение этого, скорее даже, не приказа, а не очень внятного указания!

Ну а если бы такой приказ был? Если бы майор Перелевский отдал ясный и недвусмысленный приказ - расстрелять?

Защитники Ульмана доказывают нам - не имеет права военный человек в боевой обстановке не выполнить приказ командира. Любой приказ? Из их рассуждений получается, что любой. Мол, в уставе написано: "Приказ командира должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок". (Статья 40 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ). Ну, а если бы командир отдал приказ стрелять по своим? А если командир прикажет убить генерала или, не дай Бог, "мочить" Верховного главнокомандующего? Тогда как? Тут защитники Ульмана отвечают по-разному. Одни из них мямлют - мол "это совсем другое дело". Другие вдруг вспоминают, что есть в 42-й статье УК РФ часть вторая:

"Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность."

Значит насчет стрельбы по собственному генералу всем ясно, что такой приказ незаконен, а вот насчет расстрела задержанных - нет? Получается, что не могут взрослые люди с высшим образованием, журналисты и офицеры, сразу и безоговорочно понять, что приказ расстрелять безоружных, не оказывающих сопротивление людей, среди которых есть женщина и старик, является преступным? Не могут понять, что исполнение такого приказа является преступлением?

Насчет некоторых журналистов - не исключаю. Ведь праву они не обучались. А сами умных книжек на эту тему, по-видимому, не читают. Но ведь и не обязаны!

Например, Речкалов про ту же 42 УК РФ пишет следующее: "Это ж надо умудриться загнать столько противоречий в семь строчек?! Ключевое слово "заведомо" - допускает спекуляции и толкования." И тут же показывает читателям, как рискованно было Ульману не убить безоружных людей - ведь ему якобы могла грозить статья 332 того же УК! "Согласно этой статьи, - пишет журналист в "Московском Комсомольце" - за неисполнение приказа, причинившее существенный вред службе, - до двух лет дисбата. То же деяние, совершенное группой, до 5 лет лишения свободы."

Читатель с ужасом себе представляет, как судья выносит обвинительный приговор "за отказ выполнить приказ о бессудном расстреле пятерых безоружных подозреваемых".

Странно, но господин Речкалов почему-то не цитирует эту статью УК точно. А в ней написано, между прочим, следующее:

"Неисполнение подчиненным приказа начальника, отданного в установленном порядке, причинившее существенный вред интересам службы, - наказывается ..."

Заметим - "отданного в установленном порядке"! А теперь вспомним, что и как майор Перелевский передавал по рации Ульману. Какой уж тут "установленный порядок"?!

Далее. Согласно Комментарию к статье 332 УК приказ "должен соответствовать требованиям законов и воинских уставов, отдаваться в порядке и в интересах службы. Закон "О воинской обязанности и военной службе" предписывает: военнослужащему не могут отдаваться приказы и распоряжения, не имеющие отношения к военной службе и направленные на нарушение закона."

Конечно, журналист может этого всего не знать. Впрочем, во время нашей единственной встречи я долго втолковывал господину Речкалову, что, исполняя приказ о расстреле задержанных, Ульман нарушал не только далекие ему нормы международных пактов и конвенций, но и нормы прекрасно ему известных воинских уставов и российских законов о военной службе. Я подарил журналисту распечатку соответствующих статей этих нормативных актов. Но как об стенку горох! Все равно он пишет: "Орлов ... объяснил, какие международные конвенции нарушил капитан Ульман."

В отличие от журналиста, капитан Ульман, офицер, отвечающий за жизнь и судьбу своих подчиненных, был обязан знать нормы Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе". Часть третья статьи 37 этого закона гласит:

"Командирам (начальникам) запрещается отдавать приказы (приказания) и распоряжения, не имеющие отношения к исполнению обязанностей военной службы или направленные на нарушение законодательства Российской Федерации.

Командиры (начальники), отдавшие указанные приказы (приказания) и распоряжения, привлекаются к ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации."

Любой российский офицер обязан помнить положения Устава внутренней службы Вооруженных сил РФ. В главе 1 в "Общих положениях" определяется, что именно должно пониматься под "исполнением военнослужащими обязанностей военной службы". Так вот, статья 7 определяет однозначно:

"Не признаются исполняющими обязанности военной службы военнослужащие: <...> совершающие предусмотренные уголовным законодательством общественно опасные деяния".

Между тем, капитан Ульман не только исполнил невнятное указание вышестоящего офицера, направленное на нарушение российского законодательства, однозначно запрещающего внесудебные казни, но и сам отдал приказ своим подчиненным совершить деяние, прямо подпадающее под действие пунктов "а", "в", "ж" части 2 статьи 105 УК РФ, то есть совершить организованной группой убийство нескольких лиц, заведомо находящихся в беспомощном состоянии. В соответствии с выше приведенным положением Устава внутренней службы, капитан Ульман, совершая эти поступки, не исполнял обязанности военной службы. Таким образом, абсолютно очевидно, что все ссылки на обязанность военного бесприкословно выполнить приказ, в данном случае несостоятельны.

Тот же самый устав четко определяет, в каких случаях военнослужащий может применять оружие. По отношению к задержанным и арестованным его можно применять лишь в случае их побега из-под стражи или отражения нападения, да и то с определенными ограничениями. В отношении женщин сказано особо:

"Запрещается применять оружие в отношении женщин и несовершеннолетних, за исключением случаев совершения ими вооруженного нападения, оказания вооруженного сопротивления либо группового нападения, угрожающего жизни военнослужащего и других граждан, если иными способами и средствами отразить такое нападение или сопротивление невозможно."

И наконец, статья 19 Устава внутренней службы обязывает военнослужащего "знать и неукоснительно соблюдать международные правила ведения военных действий, обращения с ранеными, больными, лицами, потерпевшими кораблекрушение, и гражданским населением в районе боевых действий, а также с военнопленными."

Можно, конечно, заявить, что в Чечне нет военных действий, там идет контртеррористическая операция. Но в статье 26 Федерального закона "О статусе военнослужащих" сказано несколько шире: воинский долг обязывает каждого военнослужащего "соблюдать общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации".

Вот, наконец, мы подошли к нормам международного права, которые, как оказывается, тот же Ульман был обязан знать. И если некоторые наши офицеры по этим вопросам дремуче не образованы, то это не только их беда, но и их вина. Хочешь быть хорошим современным офицером - изволь хотя бы поверхностно прочесть основные документы в этой области.

Все основные международные договоры и конвенции в области прав человека и гуманитарного права абсолютно запрещают осуществление бессудных казней. Этот запрет распространяется и на вооруженные конфликты, в том числе и немеждународного (внутреннего) характера. И следовать этому запрету, согласно нормам воинского устава и российского законодательства был обязан Ульман.

"Я не знал, что мне отдали преступный приказ" - твердит Ульман. Обязан был знать!

Исходя из всего вышесказанного можно сформулировать такие выводы:

• группа спецназовцев у села Дай отнюдь не была обязана выполнять любые приказы командования. Вполне очевидно, что заведомо преступные приказы, а именно таковым и был приказ о расстреле задержанных, они как раз обязаны были не выполнять;
• ссылки на приказы начальства не могут автоматически освобождать исполнителей от ответственности и наказания за совершенные преступления.

Военный, готовый бездумно выполнить любой приказ командира, очень опасен для общества хотя бы тем, что внутри себя он уже переступил через любые моральные ограничения. Но не менее опасно и то, что такой солдат или офицер (что значительно хуже) противопоставляет себя нормам российского и международного права. Те, кто утверждает, как Ульман, что армия может строиться лишь на основе беспрекословного выполнения ЛЮБОГО приказа, ставят армию вне закона.

Но вспомним, у сторонников освобождения Ульмана со товарищи от уголовного наказания есть еще один аргумент. Мол, приказ о расстреле пришел от какого-то высшего начальства, и пока это лицо не привлечено к уголовной ответственности, то и остальных привлекать не гоже.

Странная логика. Исходя из нее, нельзя судить киллеров, пока не найден заказчик убийства. В таком случае следует освобождать членов бандформирований, пока не поймали главарей. И ни в коем случае нельзя было во время Великой Отечественной войны судить пойманных карателей до завершения Нюрнбергского трибунала.

Будет ли свой "Нюрнбергский трибунал" по преступлениям, совершенным в Чеченской Республике? Не знаю. Хотелось бы надеяться. Но если такой трибунал и будет, то, к сожалению, не скоро. Но следует ли отсюда, что до тех пор нельзя привлекать к уголовной ответственности наших военных, милиционеров, сотрудников спецслужб, совершивших при исполнении служебных обязанностей преступления против населения Чечни? По-моему, не следует. Надо добиваться уголовного наказания всех, в отношении кого собрана достаточная доказательная база по совершенному преступлению. При этом, конечно, я прекрасно понимаю, что чем более высокий пост занимает должностное лицо, тем труднее собрать такую базу. И даже при наличии бесспорных доказательств наша прокуратура и наш суд будут делать все, чтобы увести такое лицо от наказания.

Например, одним из первых, рассмотренных в Страсбургском суде чеченских дел, была жалоба жительницы села Катыр-Юрт Зары Исаевой, у которой в феврале 2000 г. при обстреле села погибли сын и три племянницы. Лишь после того, как ее жалоба попала в Страсбург, военная прокуратура возбудила уголовное дело. Юристы "Мемориала", представляющие интересы заявительницы, получили материалы этого дела через Страсбургский суд и внимательно их изучили. Материалы с очевидностью свидетельствовали о прямой вине генералов Шаманова и Недобитко, которые планируя и осуществляя операцию, не предоставили мирному населению возможность выйти из под артиллерийских и бомбовых ударов. Однако, констатировав факт массовой гибели мирных жителей в селе, военная прокуратура закрыла уголовное дело "за отсутствием в действиях военных состава преступления". Страсбургский суд с такой оценкой не согласился и признал Россию виновной в нарушении права ее граждан на жизнь. Теперь уголовное дело вновь открыто. Вполне очевидно, что государственная машина будет всеми возможными средствами защищать генералов, а пострадавшие жители села с нашей помощью будут довиваться их наказания.

В одной из своих статей Речкалов ссылается на некий "дрейнейший вайнахский обычай", согласно которому чеченцы предъявляют претензии лишь непосредственному виновнику гибели близкого им человека, а не ищут первопричину произошедшего. Поэтому, мол, они и ухватились за Ульмана, а не ищут генералов, отдавших приказ. Жизнь опровергает "этнографические" изыскания журналиста. Жители Катыр-Юрта прекрасно понимают, что виновны в произошедшей трагедии не артиллеристы, а генералы. Солдаты и офицеры, непосредственно ведшие огонь по селу, были в том же положении, что и спецназовцы из группы Ульмана, когда тех высадили у села Дай - они, скорее всего, не владели ситуацией, не знали вышли или нет из села мирные жители. Впрочем, это нужно специально выяснить в ходе расследования уголовного дела. Но вот, если будет установлен факт преднамеренного (пусть и во исполнение чьего-то приказа) воспрепятствования выходу из села мирных жителей со стороны каких-то конкретных солдат или офицеров, то вполне очевидно, что и местные жители и правозащитники будут добиваться уголовного наказания этих военных. Не зависимо от того, добьемся мы или нет наказания командовавших этой операцией генералов. Каждый из соучастников преступления должен нести меру своей личной ответственности за содеянное.

Но вернемся к расстрелу мирных жителей у села Дай.

Следствие установило цепочку: непосредственные исполнители убийства (Калаганский и Воеводин) - отдавший им приказ капитан Ульман - отдавший по рации указание майор Перелевский. Дальше цепочка прерывается. Был ли приказ о расстреле отдан сверху руководителем операции полковником Плотниковым? Следствие доказательств тому не нашло. Может быть, не захотело найти. И уж тем более в ходе следствия даже и не поднимался вопрос о какой-либо вине вышестоящего командования.

Но ведь Ульман не спрашивал Перелевского - поступил ли тому соответствующий приказ сверху. Капитан Ульман выполнил заведомо преступный приказ своего непосредственного начальника, причем отданный не в надлежащей форме. Именно за это он и должен нести наказание, не зависимо от того, транслировал майор приказ полковника или отдавал указание по собственной инициативе.

Во время нашей встречи Речкалов доказывал мне, что присяжные, оправдывая раз за разом Ульмана, вынудят власть назвать того, кто сверху отдал Перелевскому приказ о расстреле. Но я так и не понял, каким именно образом оправдание спецназовцев будет способствовать установлению истины, наказанию высшего начальства. Как одно будет следовать из другого, журналист четко объяснить не может.

Регулярное оправдание Ульмана присяжными могло привести лишь к тому, что дело продолжало бы годами путешествовать от Окружного военного суда в Верховный суд, а оттуда назад. И так до полного изнеможения и отчаяния потерпевших, до потери к нему всякого интереса со стороны российской и международной общественности. В какой-то момент и прокуратура, и потерявшие всякую надежду потерпевшие не подали бы кассационную жалобу. Или Верховный суд через несколько лет, в конце концов, отказал бы удовлетворении кассационных жалоб. Оправдательный приговор вступил бы в законную силу. И за массой новых преступлений и трагедий это уже не вызвало бы заметной реакции ни в России, ни за рубежом.

Оправдание Ульмана и его подельников создает очень опасный прецедент. Фактически отработан механизм увода от ответственности за любое преступление людей в военной форме. Представим, некто выполняет преступный приказ и при этом следствие доказывает наличие такого приказа. Но вот при поднятии вверх по цепочке должностных лиц, транслирующих этот приказ, один из командиров уходит в глухую несознанку, а следствие преднамеренно или нет, но не может ни убедительно подтвердить его невиновность, ни опровергнуть. Все - никто не должен быть наказан! Ибо бездоказательно наказывать высшее начальство нельзя, а без начальства наказывать исполнителей несправедливо.

Такая логика вполне устраивает всех, кто совершает преступления от имени государства. Этой логикой уже пользуются милиционеры, которых судят за издевательства и избиения задержанных в ходе "зачистки" Благовещенска.

Думаю, что при всех, казалось бы, резких высказываниях Речкалова в отношении военного командования и армии в целом, генералов вполне устраивают его статьи. Ибо осуждение Ульмана может нанести серьезный удар по системе беззаконного насилия, которая была создана силовиками в Чечне, а теперь расползается по остальной России.

Кто из военных и милиционеров был осужден судом за преступления против мирных граждан на Северном Кавказе? Немногих, и при этом почти исключительно тех, кто самовольно, без приказа, обычно находясь в пьяном виде, убивал, грабил, насиловал и т.п. Но подобные преступления - далеко не самое страшное, что там происходит. Гораздо страшнее система "эскадронов смерти", тайных незаконных тюрем, пыток. Люди в погонах, находясь этой системе, действуют не самостоятельно, а выполняют и отдают преступные приказы. Как капитан Ульман. И до сих пор ни один военный не был наказан за преступления, совершенные в рамках работы такой системы. Был осужден лишь один милиционер - Сергей Лапин - в связи с избиением и последующим "бесследным исчезновением" задержанного. И как, кстати, за Лапина заступались и продолжают заступаться многие "патриоты", включая и некоторых журналистов!

Вполне очевидно, что до сих пор, те, кто творит подобные беззакония, практически уверены в своей безнаказанности. Как же - они выполняют государственный заказ! А если кто-то и будет когда-то отвечать, то всегда можно сослаться на обязанность беспрекословно выполнять приказ. А там пойди разберись, кто именно его отдавал!

Потерпит ли государственная машина угрозу этой системе, когда за исполнение преступного приказа, наконец, кого-то осудят? Или ли внутри этой машины начало появляется ощущение опасности для России, исходящей от этой системы беззаконного насилия? Будущее покажет.

29 мая 2006 года