"Вихрь" после террора: слишком показательное выступление

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Обстоятельства смерти бывшего офицера-подводника Александра Пуманэ, которого задержали в машине с двумя минами и тротиловой шашкой и который, напомним, скончался сразу же после допроса, обозначили важнейшее и очень тревожное новое явление. Раньше при малейшем подозрении в пособничестве террористам без суда и следствия могли убить только в Чечне. Теперь это произошло в центре Москвы. То есть сильно сократилась дорожка между публичным объявлением человека пособником террористов и его убийством даже без предъявления обвинения и принятия закона о смертной казни для злодеев.

Но главное в том, что общество готово пойти на эту жертву. И если завтра пособником террористов назовут кого-то другого, еще менее подходящего на такую роль, россиян особо не возмутит его внезапная гибель. Так зарождается новый институт "врагов народа". Помнится, о причинах их устранения не принято было спрашивать.

Есть и еще одна удивительная тенденция. Наши силовики пропустили подготовку серии терактов и действовали по большей части бестолково (за исключением бойцов групп "Альфа" и "Вымпел", которых, как всегда, бросили на амбразуру). Зато теперь, после трагических событий, всего за несколько дней правоохранительные органы и спецслужбы обнаружили столько тайников с оружием и боеприпасами, а также прохожих со взрывчаткой, сколько не попадалось им за многие месяцы.

Столь внезапный прорыв нуждается в каком-то логическом объяснении. Выходит, что до трагических событий у нас ровным счетом ничего не предпринимали и только сейчас взялись за ум? Или раньше нам не сообщали о ежедневных успехах, а теперь вдруг стали отмечать каждый? А может быть, произошло худшее: поймали не тех и не так, как хотелось бы, но выдают это за удачу, чтобы хоть как-то компенсировать потерю лица?

Александр Пуманэ был офицером-подводником, штурманом, капитаном второго ранга запаса, в последнее время жил в городе Пушкин. По официальной версии, пойман в Москве благодаря "комплексу совместных мер МВД и ФСБ" по борьбе с терроризмом. В его "жигуленке" обнаружили тротиловую шашку и две противопехотные мины, соединенные проводами и готовые к дистанционному подрыву. В двух других записанных на него машинах ничего не нашли. Известно также, что после допроса Александра Пуманэ с телесными повреждениями доставили в Институт Склифосовского, где он скончался, как было заявлено, от инфаркта.

Во всей этой истории вопросы вызывают даже официальные сообщения. Вначале по центральным телеканалам пронеслось, что на ночной улице пойман террорист без документов в состоянии наркотического опьянения, а затем уже при свете дня найдены его автомобили, в одном из которых обнаружены мины и взрывчатка... Вскоре выяснилось, что человека задержали действительно далеко за полночь, но непосредственно в стоящей машине, паспорт и документы на другие авто были при нем, и тут же в "Жигулях" присутствовала тротиловая шашка с проводами.

Откуда возникла информация о наркотическом опьянении и отсутствии документов? И какая была необходимость поначалу "отделить" задержанного от машины со взрывчаткой, если на самом деле милиционеры сразу же увидели их вместе? А ведь это шло по центральным телеканалам, где без особого указания и мышь не проскочит.

Много вопросов, связанных с личностью бывшего подводника. Для офицера запаса поступок, мягко говоря, нетипичный. Более того, опытные морские офицеры характеризуют штурманов, дослужившихся до такого чина, как исключительно аккуратных, исполнительных людей, не пышущих, впрочем, особым энтузиазмом. Самоубийц среди них нет. Кроме того, Пуманэ - потомственный морской офицер, у него семья и дети. Даже если допустить, что его использовали "втемную", мог ли он - человек с военной подготовкой - сидеть на тротиловой шашке с проводами, перегоняя не машину, а фактически снаряженную бомбу?

После смерти Александра Пуманэ (перелом основания черепа, обширное кровоизлияние в мозг, тело покрыто синяками даже на внутренней поверхности бедер) в большинстве СМИ сразу прошла информация о том, что его избили милиционеры. Мы говорили с некоторыми из них и поняли, что проблема намного серьезнее. Как только задержанного доставили в ОВД на Пресне, туда немедленно слетелись представители самых разных служб - от центральных аппаратов ФСБ и МВД до всевозможных их подразделений - в общей сложности чуть ли не 150 человек. Все они рвались допрашивать, все как один были главнее местных милиционеров, которым оставалось только подчиняться и отдавать честь. Тех, кто задерживал, тут же оттеснили, засадили за рапорта и прочую бумажную работу, своего "подопечного" они больше не видели.

В ФСБ свою причастность к избиению Пуманэ тоже решительно отрицают: говорят, что у них люди опытные, сдерживали куда более сильные эмоции во время допроса боевиков и понимают, что захваченные живыми ценнее убитых.

В итоге получается, что дело по факту смерти бывшего подводника, возбужденное Московской прокуратурой, заранее обречено на провал или поимку виновных из числа стрелочников.

Из этой трагичной ситуации можно сделать и еще один вывод: в России не выработано единой процедуры обращения с важными свидетелями такого рода. Нет четкой системы: к кому из силовиков он поступает в первую очередь, к кому - во вторую, а кого, несмотря на большие погоны, к нему и на пушечный выстрел не подпускают. Персональная ответственность на каждом из этих этапов также не установлена.

При подобном хаосе каждое ведомство и каждое подразделение действует так, словно конкурирует с другими за кусок славы. О единой работе речь не идет, каждый стремится любой ценой набрать больше очков. И, разумеется, это отражается на общей эффективности усилий, которые только усугубляют трагедию.

Так было не только в случае с допросом офицера-подводника, который закончился смертью человека. Так было и в разгар чеченской кампании, когда лавры никак не могли поделить МВД, Минобороны и ФСБ, так было и в штабе по освобождению заложников "Норд-Оста", и в Беслане... Многолетнее укрепление властной вертикали почему-то никак не сказалось на почти феодальной разобщенности силовиков. И Пуманэ стал еще одной жертвой их патологической самостийности и стремления к единоличному успеху. Не здесь ли кроются противоречия в официальной информации и причины смерти (будем пока считать так) важного свидетеля?

Среди последних достижений, продолжающих традицию махать кулаками после терактов, - еще два московских эпизода с задержанием людей со взрывчаткой. Студента четвертого курса Московского университета дизайна и технологии двадцатилетнего С. Алхаджиева, родом из Гудермесского района Чечни, задержали с трубкой, содержащей серный заряд, и металлическим баллончиком от пневматического пистолета, в котором была взрывчатка на основе перманганата калия.

Двадцатишестилетнего Ахмета Акаева взяли в подъезде его дома. Он нес, как утверждают, картонную коробку со 156 граммами аммонита, батарейку и самодельный электродетонатор.

В милиции двух задержанных нам охарактеризовали так:

"Ахмет Акаев, 1978 года рождения, в Москве живет уже 8 лет, с начала первой чеченской. Пытался заниматься бизнесом - торговлей на рынке, познакомился с девушкой, обосновался здесь и регулярно ездил на родину. Последний раз был там три месяца назад - на похоронах отца.

Все 8 лет исправно делал себе регистрацию, был на контроле у местного отделения милиции. Квартира, где он жил, наряду с другими квартирами, где проживают интересующие милицию люди, регулярно проверялась. За несколько дней до 14 сентября проводилась такая плановая проверка, но его дома не было. А 14 сентября Акаев был встречен сотрудниками милиции в собственном подъезде. У него обнаружили взрывчатку с электродетонатором и батарейками. В связи с этим он был задержан. На вопросы сотрудников милиции отвечал напоминанием о статье 51 Конституции РФ (презумпция невиновности).

Его отношения с девушкой не были гладкими. Она дважды подавала заявление в местное отделение милиции. Первый раз заявление состояло в том, что у нее украли автомобиль "Мерседес". "Мерседес" был остановлен на одном из постов ГАИ. За рулем был Акаев, имевший при себе все необходимые документы на машину. Девушка забрала заявление и извинилась. Второе заявление она подала в связи с угрозой убийства. По этому делу Акаев по сей день находится под следствием.

Другой задержанный, студент Алхаджиев, проживал в общежитии вместе с несколькими другими чеченцами. Они доставляли местному отделению милиции массу забот. Однажды были обвинены в хулиганстве".

При всем уважении это не портреты террористов. Зачем Акаеву носить коробку с аммонитом и электродетонатор, если его несколько лет планомерно проверяют, да к тому же он под следствием по другому бытовому делу? И что мог взорвать студент Алхаджиев своим баллончиком и трубкой? Мы связались с экспертами-взрывотехниками, и они совершенно точно назвали этот заряд пиротехническим, то есть устройство, скорее всего, предназначалось для фейерверка...

Между тем студент тоже попал в больницу и сейчас уже переведен из Института Склифосовского в особую больницу для задержанных. Изначально его близким сообщили, что у него в руках что-то взорвалось и он получил ожоги. Сейчас родственники не имеют к нему доступа.

Особо подчеркнем: никому не пришло бы в голову задавать все эти вопросы и с недоверием относиться к особой активности спецслужб после террористических актов, если бы не печальный российский опыт.

В 1999 году, после взрыва московского жилого дома на Каширском шоссе, арестовали Тимура Дахкильгова - рабочего завода "Красный суконщик". У него на руках оказались следы гексогена. Дальше несколько дней его били и пытали. Беременную жену сутки держали в обезьяннике, угрожали отдать ее и ребенка на растерзание толпы и даже нашли свидетеля, который показал, что видел Тимура у дома до трагедии...

В итоге выяснили, что Дахкильгов не имеет отношения к теракту. А следы, сильно напоминающие гексогеновые, есть на руках у всех, кто красит шерсть с применением растворителя гексана (об этом случае "Новая газета" сообщала в 2000 году, N 47).

В 2002 году после захвата заложников на Дубровке арестовали Яху Несерхоеву. Вместе с другими она попала в больницу, но на ее руках и одежде нашли следы пороха, и Несерхоеву в бессознательном состоянии перевезли в "Матросскую Тишину". О том, что там происходило, она старается не вспоминать до сих пор. В итоге выяснилось, что она была заложницей, как все, и осталась в зале, поскольку не хотела бросать подругу.

Конечно, можно и дальше финансировать весь этот бардак, при котором бывшие агенты спецслужб становятся террористами, а вместо террористов ловят беременных и бомжей, когда желание отчитаться пересиливает профессиональный долг, суть которого - не громкие аресты, а безопасность населения. Только, может быть, для начала выгнать из силовых структур всех проходимцев, вернуть настоящих спецов, уволенных в свое время за "нелояльность" и нежелание вместо реальной работы заниматься постановкой политических шоу.

Юлия Голобокова, Роман Шлейнов

Опубликовано 23 сентября 2004 года