Судья Оздоев сам ищет своего сына

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

11 марта неизвестные в камуфляже похитили старшего помощника прокурора Ингушетии Рашида Оздоева ("Новая" писала об этом вскоре после похищения). Впрочем, понятие "неизвестные" было расшифровано очень быстро, в первую очередь благодаря отцу Рашида Борису Оздоеву. Оздоев-старший, бывший судья Малгобекского района, начал собственное расследование и быстро нашел того, кто похищал его сына. Им оказался сотрудник УФСБ Ингушетии Руставел Султыгов.

Сами сотрудники УФСБ, сочувствующие уважаемому в Ингушетии человеку, рассказали ему, что в ночь на 12 марта в их гараже оказалась темно-зеленая 99-я модель "Жигулей" с ингушским региональным номером. Таких машин в регионе было всего две. Офицеры спросили Бориса Османовича: "Не ваша случайно?"... И сказали, что за рулем второй машины, которая протаранила автомобиль его сына, сидел офицер ФСБ Султыгов.

Борис Оздоев поехал к Султыгову и сказал: "Ну-ка, парень, расскажи, как ты похитил моего сына". Султыгов растерялся - очевидно, в силу молодости (ему 26 лет) - и спросил только: "Как вы меня нашли?". А потом рассказал все. На следующий день по ингушской традиции Борис Оздоев приехал в дом Султыговых со своими родственниками-стариками. Их ждали родственники Султыгова.

В присутствии старейшин обеих семей Руставел повторил свой рассказ - под диктофонную запись. Рассказ обрывался на том, как Руставел, протаранив "Жигули" Рашида Оздоева, доставил его в УФСБ. После чего молодому офицеру сказали: "Ты свое дело сделал - теперь свободен".

Диктофонную пленку Борис Оздоев отнес в прокуратуру. Но там ее будто бы и не заметили. А когда он обратился к тогдашнему исполняющему обязанности прокурора Баширу Галаеву, тот сказал: "Борис, ты же знаешь, что меня взрывали. Мне кажется, что меня взрывали спецслужбы. Твой сын был допущен к секретной информации, и мы боимся, но делаем все возможное". Оздоев и Галаев знакомы более 35 лет...

Официальное следствие продолжается. Продолжается и собственное расследование, которое уже полгода ведет Борис Оздоев. За это время он смог сделать страшный и очевидный вывод: все, что произошло с его сыном и другими бесследно пропавшими людьми, стало возможным только после назначения на должность начальника УФСБ по Ингушетии Сергея Корякова. И хотя местный парламент по требованию президента Ингушетии Мурата Зязикова принял закон, запрещающий ездить на автомобилях без номерных знаков с затонированными стеклами ("корпоративный" вид транспорта сотрудников УФСБ), ситуация пока не изменилась. Народ воспринял новый закон хорошо, зато некоторые прокурорские работники, которых он тоже коснулся, обвинили президента в сепаратизме и начали писать в федеральный центр о нарушениях прав человека.

- Люди, которые ездят в таких автомобилях, свои спецпропуска или удостоверения показывают только работникам госавтоинспекции, а те, в свою очередь, боятся давать официальные показания, - рассказывает Борис Оздоев. - Хотя нам они говорят, что видели эти спецпропуска. Вот и сейчас меня к месту нашей встречи сопровождал серебристый "ВАЗ-21099" без номеров и с затонированными стеклами.

Я специально приостановился, чтобы машина обогнала меня. Она действительно обогнала меня и уехала в сторону УФСБ. На таких машинах, как эта "девяносто девятая", белая четырехдверная "Нива" и "УАЗ", и похищают людей.

- За эти полгода что-нибудь сдвинулось в расследовании похищения вашего сына?

- Единственное, что изменилось за последнее время: старший следователь, который вел дело о похищении моего сына, получил повышение и стал заместителем прокурора города Назрани. Видимо, за лояльность. Кому и когда передадут дело, неизвестно. И еще - моего старшего сына, который служит в УФСБ, перевели в Адыгею.

- После того, что произошло с Рашидом?

- Да, у старшего, Рустама, начались неприятности на работе. Его начали сильно ущемлять, не выплачивали зарплату. И это при том, что его постоянно отправляли на боевые задания, он работал и днем, и ночью, и в выходные, но за последние 5-6 месяцев ему не выплатили ни копейки.

Рустама просто вытеснили. Он сам просил о переводе.

- В последнее время появились слухи о том, что начальника УФСБ Корякова могут и убрать из Ингушетии...

- Учитывая свой почти 26-летний судейский опыт, могу сказать: при всех тех доказательствах, которые я лично собрал и передал в прокуратуру, прокурорские работники просто обязаны согласно УПК России возбудить уголовное дело в отношении Корякова.

- А руководство республики пытается вам помочь?

- Конечно, пытается. Вопрос в том, насколько оно всесильно... Я говорил с президентом, и он не меньше меня заинтересован в расследовании похищения Рашида. Президент действительно пытается мне помочь. И он тоже кое-кому мешает - вы же помните покушение в апреле. Хотя даже его пытались убедить в том, что Рашид якобы был ваххабитом. Я знаю, что Рашид действительно мог общаться с ваххабитами, но только в связи с поиском убийц моего брата. Я его благословил на этот поиск.

- Когда убили вашего брата?

- В прошлом году, 18 октября, Муса не пришел домой. Он жил в станице Троицкая, а работал старшим следователем в прокуратуре Сунженского района, в станице Слепцовской. Утром мне позвонили, и я выехал в прокуратуру. Буквально через час-два по предложению работников милиции мой сын Рашид вместе с ними выехал на мусорную свалку в Слепцовской. Милиционеры сказали, что иногда трупы находят там. И нашли труп Мусы, закопанный в опилки.

Прошло несколько месяцев, все следы вели в никуда. И я благословил Рашида на поиск убийц. Может быть, он слишком близко подошел к разгадке. Дело в том, что многие боевики являются секретными агентами ФСБ. И если он нащупал какие-то связи, то Корякова могли попросить его убрать. Но я все-таки более склоняюсь к версии, что похищение Рашида связано с его представлением по поводу внесудебных расправ.

- Вы пытались встретиться с кем-то из руководства ФСБ?

- В Москве я встречался с помощником Патрушева Евгением Хайловым. Он обещал, что в начале июля будет в нашем регионе и тогда скажет мне правду о моем сыне. А когда я позвонил уже в августе, мне ответили, что Хайлов в отпуске.

- А что было в том представлении, которое Рашид готовил по поводу работы УФСБ?

- Он обращал внимание вышестоящих лиц на то, что людей захватывают совершенно немотивированным образом, что потом эти люди исчезают, что закон о Федеральной службе безопасности грубо нарушается. А в обобщенной справке на 11 страницах - конкретные примеры: когда похищен, когда убит.

- Вы думаете, Рашид жив?

- К сожалению, я так не думаю. Один человек из объединенной следственной группы, базирующейся во Владикавказе, рассказывал, что у него находился материал по этому случаю и ему отдали четыре трупа. А в тот вечер, 11 марта, действительно были захвачены четыре человека - Оздоев, Цечоев, Евлоев и Измайлов.

Я допускаю, что все они могли быть убиты в ту ночь или через несколько дней. Якобы - но это очень легко проверить - двум карачаевцам, которые обвинялись в участии в незаконных вооруженных формированиях в Чечне, были предъявлены на опознание трупы. И этот следователь, присутствовавший там, сам опознал Цечоева. Но я полагаю, что если ликвидировали Цечоева, то и свидетелей убрали тоже. Кстати, к этому следователю на следующий же день приехали сотрудники ФСБ и забрали все материалы. В общем, надежда на то, что Рашид жив, призрачна. Я их прошу: отдайте мне труп или хотя бы подкиньте его куда-нибудь, чтобы я мог его похоронить и ходить на могилу. Дайте мне хотя бы эту возможность! Но никто не дает...

- За вами следят постоянно?

- Больше чем уверен. Все их машины я вычисляю.

- Вам не страшно?

- Родная вы моя, я же знал, на какую тропу выхожу...

- Коряков утверждал, что не владел информацией о готовящемся нападении на Ингушетию. А потом вдруг неожиданно выступил с комментариями басаевской видеозаписи. Как вы думаете, почему?

- Как юрист я могу сказать: если Коряков не владел информацией, то после нападения на республику он должен был сказать "честь имею" и в тот же день подать рапорт об отставке. Если же он владел информацией, как сам заявил потом средствам массовой информации, и не доложил руководству республики, то он преступник вдвойне. Между халатностью и умыслом есть большая разница. Его комментарии меня самого удивляют, потому что до того Коряков ничего никогда не комментировал. После похищения моего сына с ним пытались встретиться журналисты - и российские, и иностранные, все безуспешно. А тут вдруг начал комментировать.

- Что это означает, на ваш взгляд?

- Может быть, это тонкий ход... Хотя на тонкие ходы этот человек, с которым мне довелось общаться дважды, не способен. Два хода вперед просчитать не может. У него какая-то мания, что он должен уничтожать ингушей и чеченцев. Но не думаю, чтобы ему было дано такое задание, - скорее всего, он имеет какой-то давний зуб на нас.

С местной властью он вообще не сотрудничает. Не только не помогает ей, но вредит. В пьяном виде он любит кричать своим сотрудникам - тем же ингушам и чеченцам: "Я для вас Зязиков, я для вас президент!". Даже во времена Ивана Грозного такого не было. Боюсь, что это может закончиться кровавой трагедией.

- Но у самого Корякова в Ингушетии уже наверняка появились кровники - те же родственники пропавших? Значит, это может закончиться кровавой трагедией для него лично...

- Да, вот именно так появляются кровники. Лично я, несмотря на возраст, готов бросить ему перчатку и вызвать на любую дуэль.

- Вы сами встречались с Коряковым?

- Дважды. Первая встреча была почти сразу после исчезновения Рашида. Я тогда сказал ему, что без моего ведома Рашид ни одной ночи вне дома не провел, в отличие от его старшего брата - сотрудника УФСБ, который выезжал на боевые задания и мог неделями не появляться дома. А Коряков спокойно отвечает: "Вы неправду говорите, Борис Османович". Я ему: "Вы первый человек за всю мою жизнь, который пытается уличить меня во лжи. И в чем же я не прав?". Коряков говорит: "А вспомните, в прошлом году в конце сентября он две ночи провел в Нальчике". Естественно, я сказал: "Сергей Борисович, ваша осведомленность наводит меня на определенные мысли. Выходит, за надзирающим за вами прокурором вы вели постоянную слежку? Таким образом, вы еще тогда проявляли интерес к надзирающему прокурору? Но в таком случае вы сами должны знать, что две ночи в Нальчике он провел, устраивая свою мать и сестру в санаторий". Тогда Коряков говорит: "Он был связан с боевиками. Как вы это допустили?". Я ему объяснил, что если Рашид встречался с боевиками до 18 октября - это одна история, а если после - совсем другая, потому что именно в тот день был убит мой брат. И я обоим сыновьям сказал, что они могут встречаться с кем угодно - с боевиками, с полевыми командирами - на предмет отыскания убийц моего брата. И Рашид мог встречаться с кем угодно.

Кстати, я спрашивал Корякова: "Вы согласны, что мой сын, будучи старшим помощником прокурора, надзирал за органами ФСБ?". - "Согласен". - "Вы согласны с тем, что он имел доступ к секретным материалам?" - "Да, мы были против того, чтобы его допускали ко второй категории, но допустили, потому что Москва вмешалась". - "И что же вами как федеральной структурой сделано по отысканию моего сына?" - "Это, знаете ли, наш секрет". Но какой секрет от меня, от отца? Я говорил Корякову о признании Султыгова. А он ответил: "Вы ошибаетесь. И Султыгов ошибается"...

- Если Корякова снимут, это будет для вас победой?

- Абсолютно нет. Этот человек должен сидеть за решеткой - слишком много крови на нем. Но я хотя бы порадуюсь за свой народ.

Ирина Халип

Опубликовано 9 сентября 2004 года