Окно с видом на штурм

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Люди в Беслане сознательно и четко отделили от себя журналистов и поставили нас на одну панель с властью. Рита приехала с шести похорон и устало рассказывала: "В первый же день люди написали плакаты: "Путин, спаси детей, соглашайся на все их требования" и "Путин, заложников больше, чем 354". Первый плакат еще пару раз показали по телевидению. Второй - ни разу. А люди в первый же день составили список заложников и подходили с ним к журналистам, просили показать, написать, сделать что-нибудь...".

Во время штурма я видела, как жители бросали камнями в телевизионные камеры, как отталкивали журналистов и били их по лицу, как трясли французскую журналистку и порвали на ней блузку только за то, что она пила воду из пивной бутылки, как избивали якобы захваченного боевика, а когда военные закричали, что это не боевик, а журналист, агрессия только возросла. И невозможно было объяснить, что журналисты делятся на телевизионщиков, газетчиков и корреспондентов интернет-порталов, на иностранных, государственных и независимых. Газет в Беслане просто не было. Я не видела ни одной. Интернет был отключен. Но все, в том числе и террористы, смотрели телевизор.

В Беслане практически в каждом пятиэтажном доме - несколько распахнутых дверей подъездов, возле которых выставлены крышки гробов. Есть улицы, где открыты ворота каждого второго частного дома. Погибших слишком много для города с 38-тысячным населением. Слишком много для маленькой Северной Осетии. К детям тут очень трепетное отношение, каждый ребенок - бесценен.

Когда приехал и уехал президент, заговорили о деньгах. Эта примитивная разводка, например, сработала в Видяеве.

Но в Беслане не сработала.

Наташа Дзуцева и Рита Кудзыева подошли сами. Поблагодарили за мобильный телефон, с которого звонили во время штурма своим родным (мы вместе с ними прятались у профессионального училища N 8, в котором был устроен штаб 58-й армии).

- Весь день ходим по дворам, - рассказывает Рита. - Заняли по тысяче рублей и в каждом дворе оставляем по сто. У нас принято приносить копейку на похороны. Меньше ста рублей никто не приносит, потому что похороны - это дорого...

- Разве власть не помогла? Обещали по 18 тысяч на погребение...

- Какая от них помощь - они же до сих пор цифру погибших назвать не могут, козла отпущения ищут! - кривится Наташа. - Гробов во Владикавказе не хватило, так везли из Нальчика. За свой счет везли... Ты мне лучше скажи, кто такой щедрый - оценил нашу жизнь в сто тысяч рублей?..

Я пожимаю плечами - так сложилось, уже традиция. А Рита рассказывает: "Зашли в один двор... Четыре гроба стоят во дворе, все - цинковые, закрытые. И такое ощущение, что у женщины руки вытянулись и она их все четыре сразу обнимает, гладит... И кричит: "Путин да-ал мне денег! Он да-ал мне денег! Я куплю себе новых детей...". У нее погибли сын, невестка и два внука. Все погибли, понимаешь? Все!".

В школе N 1 г. Беслана погибли восемь учителей. Мы идем к той, которая выжила, Уруцкоевой Зинаиде Азаматовне, учительнице 3"А" класса. Зинаида Уруцкоева живет на улице Маркова во втором подъезде. Дверь этого подъезда распахнута, рядом прислонена к стене дома крышка гроба. На самом деле погибших двое: мальчишки-близнецы, ученики начальных классов. Единственные у своих родителей. Родители живы, дети - нет. Второй мальчик - в закрытом гробу. Он почти полностью сгорел. Его опознали родители по кусочку трусиков с рисунком из слоников.

...Зинаида Азаматовна сейчас лежит в постели, она не может даже самостоятельно повернуться. А когда после взрыва ее волной выбросило из окна, она побежала босиком, не чувствуя стекла, гравия. Очень быстро побежала. Добежала до какого-то дома, где стоял ОМОН. Ей сказали, чтобы она переждала штурм, потому что везде стреляют. Но она увидела на ближайшей пятиэтажке людей в камуфляже и очень испугалась. На людях были белые повязки из бинтов, чтобы свои могли их отличить от боевиков. Но Зинаида об этом не знала, она вырвалась и опять побежала. Она бы умерла от перенапряжения, если бы ее случайно не увидели соседи, которые отправились на ее поиски. За нее в доме на Маркова, 19 все очень волновались. Она практически всех учила в этом доме. И в других домах в Беслане. Она 35 лет проработала в школе N 1. Теперь она всех боится. И знакомых, и незнакомых. Она рассказывает, а потом вдруг прерывается и робко спрашивает: "Вы меня не убьете? Я вас боюсь. Вообще всех боюсь. Я больше никогда не выйду из дома...".

Мы спросили, сколько детей было в ее классе. А она четко, как на уроке, сказала, сколько вообще было классов в 3-й параллели и сколько там было детей: 3"А" - 19, 3"Б" - 27, 3"В" - 15, 3"Г" - 34. Только в третьих классах бесланской школы было 95 детей. Плюс учителя. Плюс родители и родственники, которые пришли с каждым ребенком. Кто же посчитал, что заложников всего 354?!

Этот вопрос Зинаида Азаматовна буквально бросила в нас. Потом нашарила рукой платочек на тумбочке и прикрыла слезящиеся глаза...

А я увидела у нее над диваном фотографию, которая была сделана в мае этого года. Полненькая, улыбающаяся пятидесятилетняя учительница с пышным начесом. На кровати перед нами лежала глубокая восьмидесятилетняя старушка с морщинами около губ, впавшими глазами и темным платком на маленькой, вжатой в плечи голове.

"Когда меня привели домой, я выпила, кажется, ведро воды. Больше всего я хотела пить. Мне было очень жалко детей. Они все время просили: "Мама, дай пить. Мама, я хочу пить". Они просили даже ночью, и я молилась: "Господи, не дай им умереть без стакана воды!"...

Зинаиде Азаматовне очень тяжело рассказывать, но она делает это детально и очень точно, как будто ее спрашивают следователи:

"Я вывела на линейку свой класс последним. До этого где-то в половине девятого ко мне подошла родительница Инга и сказала: "Около школы много, около четырех машин с подозрительными бородатыми мужчинами. Они сидят в машинах и наблюдают за школой. Нужно сообщить в милицию на всякий случай". Мы сказали это участковому, он привел в школу на 1 сентября своего ребенка. Он сказал, что позвонит в милицию. Потом началась линейка. А потом, почти сразу, со всех сторон школы посыпались люди в камуфляжной форме и стали стрелять из автоматов и загонять всех в школу. Меня и многих других загнали в спортзал. Остальных - в актовый зал. Потом вывели четырех мужчин, раздались выстрелы, и они больше не вернулись. Все время выводили мужчин, и они больше не возвращались. Сразу же боевики стали развешивать по залу взрывчатку и объяснять нам, как она действует и что от нас ничего не останется, когда они взорвут эти бомбы. Они навесили гранаты на малышей. Одна из матерей попросила не мучить ее ребенка, и они его застрелили. Среди нас было много детей дошкольного возраста. В тот день не открылись садики (газ туда не дали), и родители взяли их с собой в школу.

...Нас всех рассадили на пол. Было очень жарко. Некоторые родители не выдерживали, начинали кричать, ругаться с другими взрослыми. Боевикам это нравилось, они сначала смеялись, а потом приказывали замолчать. Я две ночи пролежала на цементном полу около стены. Спать не могла. Мечтала выпить перед смертью хотя бы два стакана воды, и тогда умирать было бы не страшно. Рано утром в последний день (день штурма. - Е.М.) нас разбудили боевики и стали кричать: "Сегодня будет штурм, мы превратим вас в кровавое месиво". Да, я не ошибаюсь, это было в пятницу, рано утром. Да, они знали, что будет штурм. Я не знаю, откуда, но они очень нервничали в этот день.

Днем мне стало плохо, и я попросилась ближе к окну. Когда раздался взрыв, я была около окна и меня взрывной волной выбросило из спортзала, и я побежала...".

Зинаида Азаматовна долго молчит. Потом очень тихо добавляет: "За несколько минут до взрыва ко мне пробрался мой бывший ученик, семиклассник. Протянул мне листочек алоэ и сказал: "Пожуйте, Зинаида Азаматовна, вам легче станет". И добавил: "Не бойтесь, мы обязательно спасемся...". Я-то спаслась. А жив ли он, - тут она плачет навзрыд, - не знаю, не знаю!".

С бывшим депутатом аланского парламента Казбеком Торчиновым мы познакомились на площадке третьего этажа, когда уходили от Зинаиды Азаматовны.

- Вы журналисты? - спросил Казбек. (Со мной была съемочная группа государственного японского канала). - Какое телевидение?

Японцы представились.

- А, Япония, - усмехнулся Казбек. - Ну-ну, хоть вы-то врать не будете?

Переводчик вопрос японцам не перевел. Японцы ушли. Я осталась, потому что услышала, как Казбек, спускаясь позади нас, сказал нарочито громко: "Я все три дня провел в своем доме напротив школы. Я все видел...".

Казбек Каземирович отвез меня на машине к школе. Мы подъехали со стороны железной дороги.

- Вон видите двухэтажный дом, рядом с воротами? Видите три окна? Я все это время провел за этими окнами...

Потом Казбек покажет пулю и скажет, что в своем доме он нашел 16 штук, а еще много пуль попало в стены, и их оттуда уже не выковырять.

- Все лето у меня гостили два внука. Дочь приехала и 29-го увезла старшего в Москву, которому нужно было идти в первый класс в школу. Младший еще до школы не дорос, мы ему предложили пойти посмотреть линейку, но мальчик не захотел. В общем, нам крупно повезло.

Мне не надо вспоминать. Я все помню. Первое, что я услышал, - хлопки, думал, надувные гелиевые шары. Думаю, на линейку выделили какие-то средства, потому что школа считается элитной. Дети председателя парламента Мансурова чуть ли не во дворе пятой школы живут, а он их водит за тридевять земель в первую школу.

...В общем, выглянул в окно и увидел, что в школе началась какая-то сумятица и в этой сумятице послышались автоматные очереди. Из ворот школы выбежал один человек в камуфляжной форме и в маске. И тут же подъехала машина "ГАЗ-66", крытая тентом. Как только она остановилась, выбежавший поднял тент, и оттуда посыпались еще люди в камуфляжных одеждах и масках. Все были вооружены. Я насчитал вместе с выбежавшим 27 человек. И когда сказали по телевизору, что их было всего 17, то я поразился, насколько ложная информация.

- Сейчас говорят, что боевиков было 32 человека. Вы считаете, их было больше?

- Я просто убежден, что их было больше. Дело в том, что пока они выпрыгивали из машины, то в это же время со всех сторон школы боевики сгоняли людей ко входу. И стреляли по всему периметру. Там, с другой стороны школы, со дворов, было не меньше десяти человек. Потом я увидел, что какой-то мужчина бежит с цветами, - это был мой сосед Фраев, и его на месте убили. Он был первым, кто погиб. И только в этот момент я понял, что это не милиция.

...Они закрылись изнутри, и несколько раз слышались выстрелы. По рассказам Зины - я до вас с ней сидел - там показательно убили одного и бросили в центре зала. Я тут же собрал жену, посадил на плечи внука и повел их из дома к соседям, подальше отсюда. Я еще не знал, что все пространство хорошо простреливается, потом мне даже говорили, что я хорошо укрыл голову от пуль внуком. Потом я вернулся обратно и встал у окна. Я пробрался к соседу Дзгоеву, оказалось, у него жена и ребенок - в школе. Он тоже стоял у окна и вдруг вскрикнул: "Посмотри, что творится!"

Вот видите окно (на втором этаже десятое окно, если считать с левого на правый край. - Е.М.)? Оттуда начали выбрасывать трупы. Это было где-то между часом и тремя. Мы начали считать, насчитали 17 человек. Мне стало очень плохо, я упал и очень сильно ударился.

Самое главное! Около вон того дома рядом со школой, под стеной стояли вооруженные ополченцы. Я позвонил в штаб и говорю: "Что вы делаете, уберите народ, вдруг террористы увидят людей в камуфляжной одежде!". Один раз мне ответили: "Хорошо, примем меры". Но не приняли. Я звоню второй раз главе администрации Борису Уртаеву. Трубку взял человек, представился - Дмитрий Рогозин. Я ему тоже сообщил, что нужно отсюда людей убрать. Я его попросил принять меры и сообщить в штаб. Вот так эти люди стояли, прижавшись к стене, и целились в школу. Вечером я еще раз позвонил и говорю: "Что вы делаете? Это же может спровоцировать трагедию! Я живу напротив, мне все видно. Зачем гражданские находятся с оружием где попало? Вы же говорите, что "Альфа" здесь, все спецслужбы здесь! Зачем же еще гражданское население? Чтобы спровоцировать боевиков на расправу с заложниками? Чтобы лишние жертвы были?". Мне ответили: "Хорошо, не мешайте работать". Вот такая реакция была.

Второй день был примечателен тем, что Аушев освободил женщин с детьми. Меня поражало, что требование террористов, чтобы Дзасохов, Зязиков, Рошаль и Аушев (не Руслан, а который депутат Госдумы) пришли все вместе на переговоры, не выполнили! Естественно, я догадывался, что их могли расстрелять. Но все равно... вместо них расстреляли детей!..

В общем, вооруженные люди стояли там до последнего.

...На третий день я увидел Дзасохова по телевизору, и он говорил, что в три часа появятся другие люди, более представительные, из Москвы.

Потом в половине двенадцатого - обратите на это внимание - к домам, где стояли ополченцы, подъехала БМП. А около часа подъехала грузовая бортовая машина "ГАЗ-52". Остановилась метрах в 15 от ворот школы. Вышли четверо в форме голубой, на спине надпись "МЧС России" четко просматривалась. Они прошли к шестому окну от левого края. И начали разговаривать с боевиками. Потом три эмчеэсовца направились к правому краю школы, мне оттуда уже не видно было. Первый труп они занесли в двери школы, это был убитый боевик. Потом трое эмчеэсовцев подошли к окну, под которым лежали тела расстрелянных мужчин. Один эмчеэсовец подошел к машине, где лежал Фраев (машина стояла в двух метрах от ворот школы. - Е.М.).

И все это время вооруженные люди около стены стояли прямо на изготовке. Я опять звоню в штаб и говорю: "Уберите этих людей". Потом выглядываю в окно: в маске, в камуфляжном верхе и светло-коричневых шароварах к эмчеэсовцам выходит боевик и начинает о чем-то с ними говорить. После этого ребята начинают трупы таскать, боевик им что-то указывает. Пока они возились с трупами, боевик подходит к машине и эмчеэсовцу, который пошел за трупом Фраева. Боевик показывает остальным: мол, идите помогите один кто-нибудь. И в этот момент он развернулся и вдруг увидел этих людей с оружием, которое на него нацелено, и БМП. Он резко забежал в школу, а я набираю штаб. Там - гудки. Занято. В это время внутри в школе начались автоматные очереди, в мой дом полетели пули. Зина мне рассказывала, что этот боевик ворвался в зал и сразу же несколько десятков заложников увели из зала. Из школы террористы стали стрелять по МЧС, все четверо сразу упали на землю.

...Когда раздались очереди, БМП начала стрелять по школе. Я опять набираю штаб и говорю: "Что вы делаете? Если это штурм, то это не штурм, это х...я!". Мне отвечают: "Никакого штурма нет". Я говорю: "А как же тогда БМП, которая стреляет по школе?". Но мне закричали: "Не мешайте нам работать". И повесили трубку. И в это время произошли два очень сильных взрыва...

А потом побежали дети. Я прикрылся, как мог, сначала выглядывал, а потом перестал выглядывать вообще. Смотрел телевизор и сопоставлял то, что показывают, и то, что на самом деле происходило.

- Зинаида Азаматовна рассказывала вам, как рано утром в этот день боевики сказали заложникам, что будет штурм?

- Говорила. Я думаю, что или они ожидали это просто потому, что воду и пищу для детей не брали и знали, что так долго не протянется. Или у них был информатор в штабе, кто-то отсюда.

Елена Милашина

Опубликовано 9 сентября 2004 года