Почему чеченские женщины превращаются в камикадзе?

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Нападение фактически суицидальной чеченской группы под командованием Мовсара Бараева на театр на Дубровке в октябре прошлого года, равно как и участившиеся диверсии и теракты против отдельных представителей и целых учрежденией промосковского правительства в Грозном, свидетельствуют об одном и том же: потеряв надежду на то, что возможно победить оккупационную российскую армию, вернее, нанести ей настолько существенные потери, чтобы заставить ее покинуть территорию Чечни, некоторые полевые командиры (говорить о прямой ангажированности высшего чеченского командования все еще не приходится) обратились к средставам и методам, прямо противоречащим высоким нравственным установкам собственного народа.

Следует ожидать, что попытки чеченских сепаратистов перевести войну, т.е. диверсионно-террористическую деятельность на территорию России, будут и далее продолжаться.

Терроризм в смысле организованного насилия над гражданским населением не может ни коим образом быть оправдан, несмотря ни на какие "правильные" и "справедливые" цели, во имя которых организаторы и исполнители терактов убивают и калечат невинных людей.

Богатый мировой опыт, однако, свидетельствует о том, что для эффективной борьбы против терроризма необходима не столько и не сколько "косметическая" ликвидация орудий террора, а планомерный поиск и, по возможности, искоренение причин, которые заставляют молодых и здоровых людей с улыбкой на устах жертвовать своими жизнями в борьбе за идею.

К величайшему сожалению, ни о чем подобном в российской политике по отношению к Чечне и чеченцам все еще нельзя говорить.

Чеченское сопротивление ни в коем случае нельзя обобщенно обозначить как террор. Хотя единичные случаи террора со стороны чеченских сепаратистов имели место уже с 1995 года, партизанскую деятельность чеченцев, с оружием в руках борящихся за освобождение отчизны от жестокой вооруженной оккупации, несмотря на все старания Москвы нельзя отождествить с "классическим" терроризмом, каковым было, к примеру, нападение на Вашингтон и Нью Йорк в сентябре 2001 года.

Какое определение, однако, пригодно для обозначения систематического терроризирования чеченского населения грабежами, бесконечными унижениями, кровавыми "зачистками" и обстрелами городов и деревень из тяжелой артиллерии и боевой авиации, которое происходило начиная с конца 1994 года, и, исключая короткий промежуток перемирия 1996-1999 гг., продолжается и по сей день?

И какую реакцию следовало бы ожидать от представителей народа, около 15 процентов которого (120-130 000 человек) было в результате геноцидальной политики истреблено, десятки тысяч стали инвалидами, половина населения потеряла крышу над головой, большинство в прямом смысле слова ведет ежедневную борьбу за выживание?

Корни современного конфликта

История русско-чеченского конфликта восходит своими корнями в 17 век. На пути военно-политической экспансии России в юго-западном направлении в ту пору объединились свободолюбивые горцы Кавказа. Чеченцы, не знавшие сословной дифференциации, не имевшие никогда короля и аристократов, не имели особого желания стать частью крепостнической России с ее тиранскими порядками.

Начало вооруженного сопротивления чеченцев против российского наступления совпало по времени с их окончательной исламизацией (начавшейся в 16 веке); по мнению большинства историков-кавказоведов, именно русско-чеченские войны послужили своего рода стимулом и усилителем исламизации вайнахов, равно как и ряда адыгских племен северозападного Кавказа. С тех пор своеобразный "кавказский ислам" чеченцев, на формирование которого оказали огромное влияние доисламские вайнахские обычаи и верования, стал органической частью вайнахского мироощущения, своеобразного чеченского национализма, и до сегодняшнего дня не лишился романтическо-мистического ореола накшбандийских мюридов времен большой Кавказской войны 1817-1864.

В результате интенсификации геноцидальной политики особенно в период с 1830/1831 по 1859 гг., согласно исследованиям советских ученых, "около миллиона чеченцев погибло в боях с царскими войсками, умерло из-за голода и эпидемий, было депортировано..."

Отчаянное сопротивление обескрoвленных чеченцев, однако же, продолжалось и после взятия аула дагестанского Гуниб (1859 г.) и пленения имама Шамиля. В 1865, 1877-1878, 1905, 1919-1920, 1921, 1928, 1930-1936, 1932, 1940-1944 гг в Чечне вспыхивали локальные и общенародные восстания, которые свидетельствовали о том, что несмотря на захват чеченской земли и систематический террор против местного населения российским властьям так и не удалось сломить его волю к свободе.

23 февраля 1944 и в последующие дни по специальному указу Сталина была проведена массовая депортация чеченцев, обвиненных в коллаборации с немцами, в Среднюю Азию. Из-за последствий жесточайших репрессий, выпавших на долю чеченцев в дни депортации и в течение 13 лет их пребывания в Казахстане, равно как и голода, холода и болезней, согласно некоторым подсчетам, погибло около 50-60% от общего населения кавказцев.

После разрешения возвращения чеченцев на родину в 1957 году вплоть до фактического обретения независимости в августе-сентябре 1991 года в отношении чеченцев проводилась политика дискриминации, им возбранялось в получении высшего образования, были наложены существенные ограничения на использование чеченского языка, любые мало-мальски значимые посты в республике по прямому указанию Москвы занимались представителями невайнахских народов. Попытки вайнахских интеллектуалов развивать свой язык и культуру, сохранить национальную самобытность сталкивались на обвинения всесильного КГБ в национализме и всячески пресекались.

В период брежневского застоя возник целый ряд псевдонаучных трудов и учебников по истории Чечни, согласно которым ее соединение с Россией было "добровольным" и исторически "правильным". Апогеем цинизма своей сутью колониалистической политики Москвы по отношению к Чечено-Ингушетии стало возведение памятника в центре Грозного генералу Ермолову, идеологу а реализатору геноцида чеченского и прочих народов Северного Кавказа в первой половине 19 века, который не стыдясь заявлял: "Я не успокоюсь до тех пор, пока не останется в живых хоть один чеченец". Памятник Ермолову простоял в Грозном вплоть до 1990 г., не "дожив" года до Чеченской революции.

Трагический в сознании каждого чеченца день 23 февраля отмечался с размахом сначала в Советском союзе (День Советской армии; годовщина приостановления германского наступения на Петроград молодой Красной армией в 1918 г.), от середины 90 лет также в Российской федерации в качестве Дня защитника отечества.

У наблюдателя, не разбирающегося в кавказских реалиях, один лишь взгляд на карту Чечни, своей территорией несколько меньше британского Уэльса, может вызвать недоумение: каким образом миллионный чеченский народ может рассчитывать на военный успех в войне с настолько превосходящими силами?

Чеченское общество, однако, очутилось в плену известного "иррационального" менталитета кавказских горцев, исторической памяти, переполненной тяжелым грузом трехсотлетних войн, массовых истреблений и унижений.

Игнорирование этих данностей наряду с трагическим совпадением ряда обстоятельств в постсоветскую эпоху в конечном счете привело к военному вторжению России, не оставив чеченцам иного выбора, как с оружием в руках отстаивать свою честь и тяжело давшуюся независимость.

Заколдованный круг насилия

Сегодня в республике не остался никто, кто бы не лишился в результате действий федеральных войск родственников и близких. И не следовать в Чечне обычаю кровной мести по сей день приносит с собой большой позор для современников и их потомков. Поэтому наивно полагать, что вооруженное сопротивление прекратится само собой. Oчаги сопротивления против оккупационных частей будут и далее существовать, время от времени принимая формы, которые наиболее действенны в тех или иных ситуациях: начиная попытками захвата городов и деревень в Чечне вплоть до интенсификации диверсионно-террористической деятельности на российской территории.

Это, в свою очередь, приведет к очередным волнам репрессий со стороны оккупационных властей, и заколдованный круг насилия и мести будет все более усиливаться.

Путь к дефинитивному покорению Чечни и окончанию военного конфликта, таким образом, лежит либо через тотальное исчерпание ее психических и материальных ресурсов (что, кстати, в истории уже несколько раз случалось), либо посредством масштабной физической ликвидации ее мужского населения.

К сожалению, нельзя не констатировать, что и после возможного окончания собственно русско-чеченского противостояния еще долгие годы в чеченском обществе будут о себе давать знать его кровное разделение на два враждующих лагеря.

Участившиеся нападения чеченских диверсантов или террористов в русских городах нанесут рану, в первую очередь, самим чеченцам, так как это явится для российских генералов отличным доводом для продолжения войны против "бандитов" вплоть до победного конца. В контексте роста протикавказских настроений в русском обществе можно ожидать дальнейшей волны погромов и усиления дискриминации в отношении не только чеченцев, но и уроженцев Кавказа по всей России.

Любая реальная попытка разрешить конфликт мирным путем все всякого сомнения должна исходить из необходимости скорейшего вывода оккупационных войск за пределы Чечни. Как показывает опыт, партизанская война против дислоцированных на чеченской территории федеральных частей, на совести которых ежедневные грабежи, насилие и унижения мирного населения, не прекратится ни на один день. Со значительной долей увереннности можно утверждать, что говорить о действительном прекращении русско-чеченской войны можно будет лишь со дня вывода российских войск.

Бесспорно одно: память нельзя уничтожить, генетически заложенную жажду свободы нельзя искоренить. История Чечни свидетельствует о том, что рано или поздно окрепнувший чеченский народ вновь поведет борьбу за незавимость, и борьба эта будет настолько отчаянной, насколько беспощадным образом ему будет препятствовано в ее достижении.

Опубликовано 30 июля 2003 года