Участники онлайн-конференции обсудили практику похищений людей на Северном Кавказе

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Практика похищений и насильственных исчезновений в регионах Северного Кавказа, в первую очередь, в Чечне - наследие двух чеченских кампаний, в настоящее время она стоит очень остро из-за репрессий со стороны властей, однако борьбу с этим явлением необходимо продолжать, заявили участники онлайн-конференции правозащитников, организованной командой "Проекта Памяти" совместно с изданием "Верстка"*.

Как писал "Кавказский узел", 30 августа, в Международный день жертв насильственных исчезновений, команда "Проекта Памяти" совместно с изданием "Верстка"* организовали онлайн-конференцию с правозащитниками, юристами и родственниками пострадавших для обсуждения проблемы похищений и насильственных исчезновений людей в регионах Северного Кавказа. Онлайн-конференция началась в 15.00 мск.

Онлайн-конференцию, посвященная проблеме похищений и насильственных исчезновений людей в Чечне и других регионах Северного Кавказа, началась 30 августа с демонстрации анимационного фильма «Ни живые, ни мертвые», в котором пересказывались истории некоторых похищений, и отмечалось, что единственное, что осталось у членов семей похищенных – это надежда, передает корреспондент "Кавказского узла", посмотревший стрим конференции.

Первым выступил представитель Центра защиты прав человека «Мемориал»* Александр Черкасов. Он отметил, что эта практика была принесена в Чечню во время чеченских кампаний военными, причем кардинально разделил практики двух кампаний. «Во время первой войны было похищено около 2000 человек. Но это было довольно хаотично. А вот во время второй, когда, по разным подсчетам, исчезло от 3000 до 5000 человек, можно было бы говорить об «эскадронах смерти», если не знать, что это действовали государственные структуры, одобренные верховной властью. Людей похищали, зверски пытали, убивали, прятали тела и все отрицали», - рассказал он, отметив, что до суда дошло лишь четыре дела.

Новый этап, по слова Черкасова, начался в середине 2000-х годов, когда государство делегировало свои полномочия по пыткам местным структурам. «Это было не своеволие горцев. Это российские власти передали полномочия своим агентам из числа этнических чеченцев», - подчеркнул он.

Черкасов также коснулся истории попыток правозащитников бороться с похищениями, отдельно выделив Наталью Эстемирову. которая также была похищена и убита. Он отметил, что к концу 2010 года правозащитники были "выдавлены" из Чечни и могли работать, только базируясь в других регионах.

Черкасов также отметил, что проблема актуальна и для сегодняшних дней. «Это не прошлые времена, а длящееся преступление», - добавил он.

Президент Европейско-средиземноморской федерации против насильственных исчезновений (FEMED) Нассера Дютур рассказала об истории создания федерации, в которую входят 26 организаций из 12 стран. Работу федерация начала после того, как во время гражданской войны в Алжире в январе 1997 года был похищен сын Дютур. «Наша глобальная цель – положить конец насильственным исчезновениям. Причем не только в нашем регионе, но и во все мире», - заявила он.

Обращаясь к членам семей похищенных, Дютур подчеркнула: «Я такая же, как вы. Я чувствую тоже самое. Прошло 26 лет с момента похищения моего сына, но в глубине души я думаю, что он жив. Я буду бороться [против похищений] до конца своей жизни. И я надеюсь, что до конца своей жизни успею что-то изменить, хотя бы в Алжире».

Насильственные исчезновения переживают "ренессанс", заявил адвокат и эксперт по международному праву Григор Аветисян. «Это абсолютно эффективный метод политического террора», - заметил он.

Аветисян подчеркнул, что чеченский кейс – один их немногих, где преступления были четко зафиксированы. «Это важно для людей. Может быть не для этого поколения, а для следующего», - заявил он.

Адвокат обратил внимание на то, что похищения буквально взрывали структуру чеченского общества. «Чеченское общество очень консервативно и иерархично, и исчезновения разрушали семьи. Для жены – она оказывалась и не жена, и не вдова. Дети лишались внимания, возможностей для развития. Девочки из таких семей стремились как можно раньше выйти замуж», - рассказал он.

Аветисян посвятил значительную часть своей речи роли Европейского суда по права человека в борьбе с насильственными исчезновениями. Он отметил очень важную реформу, проведенную в 2010 году, после которой истцы могли знакомиться с бумагами, которые присылали в качестве ответов российские ведомства. «В итоге мы могли писать возражения на это и на Россию обрушился град резолюций, причем не Европарламента, а Комитета министров ЕС. Это даже спровоцировало настоящую дискуссию внутри правоохранительных органов РФ о неэффективности расследования «преступлений прошлого», - рассказал он.

Однако с 2014 года тенденции изменились. И это, несмотря на то, что был создан специальный отдел в СК, работавший с этими преступлениями. На его запросы достаточно скоро почти перестали отвечать.

Аветисян также отметил, что выплаты, полученные семьями похищенных благодаря решениям ЕСПЧ, существенно помогли им. «Они смогли отстроиться, переехать в другое место, оплатить образование или лечение», - заявил он. Кроме того, по его словам, решения суда имели важное моральное значение. «Суд установил факты – и никто теперь не может сказать, что этого не было», - заметил адвокат.

Касаясь новых случаев похищения, произошедших после того. как Россия вышла из Совета Европы и перестала признавать новые решения ЕСПЧ, Аветисян отметил, что есть структуры ООН и, вероятно, теперь внимание организаций, борющихся с похищениями, переключится туда.

Говоря о будущем, Аветисян заметил, что теперь "ход за государствами", он надеется, что в будущем государства начнут включать борьбу с насильственными исчезновениями в соглашения - межгосударственные или межблоковые.

Руководитель «Команды против пыток»* Сергей Бабинец подчеркнул, что проблема исчезновений, похищений и пыток стоит в Чечне "очень остро, особенно в последние годы". Положительной динамики нет, стало только хуже», - отметил он.

Как и Черкасов, он рассказал о работе правозащитников в Чечне и связал похищения с середины 2000-х с «чеченизацией» конфликта. Он также рассказал, что, поскольку после убийства Эстемировой «стало понятно, что работать в этой сфере самим жителям Чечни опасно, поскольку с ними могут также расправиться», была создана Сводная мобильная группа правозащитников, работавшая все 2010-е.

Среди трудностей работы в Чечне Бабинец выделил страх следователей расследовать дела о похищениях, в которых замешаны представители властей или силовики. «В Чечне следователи бояться расследовать дела, если там фигурируют "кадыровцы". Они бояться, что те могут отомстить, или что они станут следующей жертвой похищения. В результате следователи не направляют в суд дела, где есть фактура, хотя в другом регионе на основании таких дел давно бы уже всех посадили», - заявил он.

Кроме того, отметил Бабинец, местные жители максимально ограничены в возможности добиться возбуждения дела. «Ты обратишься к правозащитникам – скажут, что ты общался с иноагентами. Хочешь поехать в Москву – тебя никто не примет. Напишешь письмо в СК – придет отказ в возбуждении дела», - отметил он.

Кроме того, по его словам, местные жители опасаются, что силовики заставят их публично извиняться перед камерой. «На Кавказе извинения за то, что ты сказал – очень унизительная вещь, большой удар по чести и самолюбию. Поэтому люди выбирают альтернативу сидеть и ждать, пока сама ситуация изменится и просто стараются жить дальше», - заключил Бабинец.

На конференции также выступили двое из членов семей похищенных, из соображений безопасности их фамилии не были названы, другие участники могли только слышать их голос, но не видеть их.

Лиза, у которой в 2002 году похитили двух сыновей (младшего позже отпустили, а старший пропал), отметила, что до сих пор не может понять, чем было вызвано похищение. «Мы ничем не занимались. Никаких претензий к нам не было», - сказала она.

По ее словам. все эти годы правоохранительные органы в ответ на ее обращения отделываются отписками. «Мы каждый день и каждую ночь ждем его. Для нас война до сих пор не кончилась», - заключила она.

У Сейфуллы в 2000 году военные забрали отца и двух дядей и увезли в Алхан-Калу, где их следы затерялись. «Мы обращались во все инстанции, писали запросы. Но ответа не было», - рассказал он.

«Мама ждала отца – и из-за этого у меня нет братьев или сестер. Я до 20 лет надеялся, что отец вернется. Сейчас я хотел бы хотя бы знать, где он умер», - подчеркнул Сейфулла. Он также отметил, что семья фактически живет под надзором «потому что, вероятно, нас считают опасными людьми».

Психолог Инна Айрапетян, которая оказывает психологическую помощь членам семей исчезнувших людей, отметила, что те люди, чьи родственники были похищены, не могут пройти те же этапы, которые проходят те, чей близкий человек умер – от ощущения потери части жизни до разрыва эмоциональной связи с умершим. «Человек находится сразу в двух состояниях: состоянии ожидания, надежды и состоянии ожидания известия о смерти. Это очень тяжело, такая постоянная неопределенность изнуряет человека. Эта история длится дальше, и она уже вовлекает детей, а может и внуков. И передает и эту травму», - заявила Айрапетян.

Она также подчеркнула. что никаких государственных курсов психологической помощи семьям жертв нет. «Я знаю несколько волонтеров и организаций, которые проводили такие занятия, но они могли охватить 15-20 женщин. А их ведь много», - заметила она.

Ведущий онлайн-конференции, журналист Владимир Роменский* рассказал, что 7 сентября в 19.00 мск Инна Айрапетян проведет специальное занятие по поддержке семей без вести пропавших.

Выступивший с заключительной речью Александр Черкасов заметил, что, слушая прозвучавшие речи, можно было "подумать, что все надолго и безысходно". "С другой стороны, можно сказать, что все надолго и надо бороться», - добавил он.

Он провел параллели между исчезновениями в Чечне и «Большим террором» в СССР в 1936-1938 гг. «Если сравнить в пропорции от населения число исчезнувших в Чечне и во время «Большого террора», то окажется, что и пропорция схожая, и травма от этого схожая. Есть те, кто недовольно говорит: "Почему, мол, чеченцы пассивные?" А я предлагаю вспомнить – с момента этих исчезновений прошло 20-25 лет. Вспомните СССР через 20-25 лет после «Большого террора». Было активное общественное движение?» - задался он вопросом. 

Черкасов подчеркнул, что речь идет о явлении, которое физик и диссидент Валентин Турчин в 1968 году назвал «инерцией страха». «Инерция страха действует, и мы видим, к чему это привело сейчас в Чечне», - отметил он.

Правозащитник подчеркнул, что необходимо хранить память об исчезнувших, продемонстрировав в качестве примера первый том составленного им справочника «Судьба неизвестна», включающего несколько сотен биографий. «Зачем это надо? Потому что это люди, у которых нет своей могилы, а сохранение памяти – это социальный траур. Человека помнят – и помнит не только его семья», - заявил он.

Говоря об обращениях родственников исчезнувших людей в ЕСПЧ, Черкасов отметил. что эти обращения во многом стали возможными, поскольку во время второй чеченской кампании Россия входила в состав Совета Европы и властям приходилось хотя бы формально возбуждать дела – всего было возбуждено около 2000 дел (во время первой войны не было возбуждено ни одного дела). «Однако Россия не просто не расследовала их – она старательно прятала концы в воду. Но с результатами нерасследованных дел люди шли в Страсбург и там было свыше 300 решений. Семьи поучили компенсацию, но главное, что эти дела не позволили превратить трагедию в статистику», - заметил он.

Черкасов также опроверг мнение о том, что по преступлениям, совершенным во время второй чеченской кампании, истек срок давности, отметив, что «сумма страсбургских решений дает возможность утверждать, что мы имеем дело с систематическими действиями, подпадающими под конвенцию ООН 2006 года как преступления против человечности и срока давности не имеющие».

«Это естественная дверь к будущему правосудию», - подчеркнул он, приведя ряд примеров подобного правосудия: в Аргентине в отношении жертв «грязной войны», в Испании к расстрелянным во время гражданской войны республиканцам, во Франции в отношении сторонников независимости Алжира, убитых в 1950-х-1960-х. «Но, как видимо, этот путь будет долги, и уж точно за поворотом нет финишной ленточки», - заключил он.

Онлайн-конференция закончилась демонстрацией еще одного анимационного фильма, на сей раз посвященного истории девушки, пытающейся найти похищенного брата.

* включены в реестр иностранных агентов.

** деятельность компании Meta (владеет Facebook, Instagram и WhatsApp) запрещена в России.