Лингвист подвергла сомнению выводы следствия об экстремизме в словах Саутиевой

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Экспертиза высказываний Зарифы Саутиевой на митинге в Магасе, на которой построено обвинение в экстремизме, была проведена с нарушениями, а ее выводы вызывают сомнение, заявила 11 августа в суде лингвист Лилит Месропян. Свидетели защиты также дали показания в пользу Саутиевой.

Как сообщал "Кавказский узел", дело семи лидеров протеста в Ингушетии, которых обвиняют в создании экстремистского сообщества, рассматривается судом на Ставрополье с ноября 2020 года. Обвиняемые находятся под арестом, срок которого продлен до 9 ноября. Ряд свидетелей обвинения, в том числе силовики, дали показания, что подсудимые не провоцировали активистов, а наоборот, призывали их не вступать в противоборство с правоохранителями. На заседании суда 10 августа адвокат попросил вызвать в суд в качестве свидетелей бывшего главу Ингушетии Юнус-Бека Евкурова и бывшего председателя правительства Ингушетии Зялимхана Евлоева.

Лингвист усомнилась в полноте экспертного исследования высказываний Зарифы Саутиевой

11 августа в Ессентуках состоялось очередное заседание по делу участников протестов в Магасе. На суде по видеосвязи была допрошена кандидат филологических наук, руководитель магистерской программы "Юридическая лингвистика" в Южном федеральном университете, директор АНО "Центр лингво-криминалистических экспертиз" Лилит Месропян, выходившая на связь из Советского районного суда города Ростов-на-Дону, передал корреспондент "Кавказского узла". Месропян сообщила, что по просьбе адвокатов обвиняемых выполняла заключение специалиста о предоставленных материалах - то есть об экспертном лингвистическом заключении от 11.04.2019 года, выполненном по просьбе ФСБ Ингушетии экспертом Торгово-промышленной палаты Чеченской Республики Артуром Алгаевым. Перед Месропян ставился вопрос являются ли выводы проведенного Алгаевым исследования научно обоснованными.

Месропян отметила, что она выявила в предоставленном ей экспертном заключении "ряд существенных нарушений, негативно влияющих на качество и результат экспертизы". В частности, она заявила о несоответствии компетенции эксперта Алгаева компетенциям, требуемым для выполнения "именно лингвистического, а не психофизиологического исследования", которое "логически напрашивается" с учетом поставленных перед экспертом вопросов. Так, у Алгаева спрашивали о прагматической направленности актов речевой деятельности и их смысловой нагрузке в конкретной коммуникативной ситуации.

Специализация Алгаева как эксперта – "Исследование психофизиологии человека" (то есть исследование на полиграфе), подчеркнула Месропян. "Алгаев Артур Нурдинович не обладает необходимой компетенцией для проведения судебных лингвистических исследований", – подчеркнула она. Для проведения лингвистической экспертизы необходимы сугубо лингвистические компетенции, которые формируются в процессе получения филологического образования и ведения научной деятельности в области лингвистики, указала Месропян. Отсутствие подтверждений познаний эксперта, соответствующих задачам экспертного исследования, является грубейшим нарушением закона ФЗ-73 "О судебно-экспертной деятельности", подчеркнула лингвист.

Она также указала на ряд процессуальных ошибок, допущенных Алгаевым. Например, в разделе "Обстоятельства дела" экспертом Алгаевым приводятся не обстоятельства дела, а основание для проведения исследования. То есть там, где должны быть приведены сведения, "касающиеся самого конфликтного продукта речевой деятельности – в данном случае, высказывания Саутиевой", дающие представления о месте, времени, обстоятельствах и адресатах высказывания, "с целью дальнейшей оценки коммуникативной ситуации и прагматических установок говорящего", приводится фрагмент из служебного документа, где сотрудник правоохранительных органов обращается к своему начальству с просьбой разрешить проведение лингвистического исследования. Месропян сочла это "грубым нарушением принципов судебно-экспертной деятельности", а также поставила под сомнение полноту и всесторонность исследования Алгаева "ввиду отсутствия элементарного контекста реализации речевого поведения Саутиевой".

Эксперт из Чечни в подтверждение научной базы своего исследования указал, что использовал "классификационный метод, системный подход к раскрытию целостности психического функционирования... структурный анализ поведения деятельности, специальную психологическую литературу по нейролингвистическому программированию" и др. По мнению Месропян, Алгаев, во-первых, путает понятия "научные источники" и "методы исследования". А во-вторых, "ни один из приведенных Алгаевым методов исследования не был продемонстрирован экспертом в исследовательской части, так как исследовательская часть как таковая, которая предполагает разбор конфликтного высказывания, анализ смысловой и прагматической нагрузки, отсутствует, что является вопиющим нарушением", заявила Месропян, добавив, что приведенные методы не имеют никакого отношения к лингвистическому исследованию.

Также лингвист отметила некорректность того, что Алгаев заявил об использовании в своем исследовании некоего "лингвистического метода". "В лингвистике применяются десятки лингвистических методов, но нет одного "универсального", – подчеркнула Месропян. А ряд названных Алгаевым методик вообще не существует, что может расцениваться как нарушение закона о судебно-экспертной деятельности, считает свидетельница. "В выводах и заключении эксперта отражаются аспекты, которые никак не рассматривались в исследовательской части заключения, ввиду ее, исследовательской части, отсутствия", – сказала Месропян. "Обозначенные выше факты делают рецензируемое исследование как с точки зрения научной логики, так и с точки зрения принципов судебно-экспертной деятельности вопиющим нарушением требований для подобного рода исследований", – добавила она.

Месропян также раскритиковала вопросы, поставленные перед Алгаевым. В частности, ему нужно было ответить, "имеются ли в предоставленном тексте высказывания, которые носят побудительный характер и направлены на совершение конкретных действий", а также "кому адресованы данные высказывания – конкретному лицу или неопреденному широкому кругу лиц". Алгаев указал, что да, высказывания носят побудительный характер, направлены на совершение конкретных действий и могут быть адресованы широкому кругу лиц. Речь идет о словах Саутиевой "Не кидайте стулья, не кидайте… Строй не ломайте, идиоты! Встаньте в строй… Скажите им, чтобы выравнивались и отходили", сказанных во время разгона митинга в Магасе 27 марта 2019 года.

"Сами вопросы, поставленные перед экспертом, не имеют никакой юрислингвистической ценности, так как сама побудительная интенция... не может рассматриваться в качестве основания для привлечения к ответственности. Основанием для начала следственных действий является не сама побудительная форма высказывания, а содержание побудительных высказываний, суть самих действий, к которым призывают", - заявила Месропян. "Вопиющим нарушением также видится отсутствие какого-либо указания на контекст реализации рассматриваемых побудительных высказываний", – добавила она.

"Таким образом, эксперт демонстрирует полную некомпетентность в области лингвистических исследований, а также пренебрежение принципами судебно-экспертной деятельности, прописанными в соответствующем законе", – заключила Месропян, добавив, что исследование "имеет ненадлежащее качество и противоречит логике научного исследования". Алгаев при проведении исследования допустил множество грубых ошибок, констатировала она. "В целом выводы проведенного исследования не являются научно обоснованными, эксперт не понимает сути поставленной перед ним задачи, не раскрывает содержание действий, к которым призывает говорящий, тем самым препятствует дальнейшей правовой квалификации реализованных призывов", – заявила Месропян.

 На просьбу защитников оценить деструктивность либо недеструктивность действий, к которым призывала в своем высказывании Зарифа Саутиева, Месропян ответила, что для того, чтобы высказывание было экстремистским, в нем должны быть призывы к насилию в отношении сотрудников правоохранительных органов, призывы, связанные с насилием либо разжиганием межэтнической или религиозной розни. "Сам по себе призыв не является правонарушением, призыв может быть и деструктивным, и конструктивным, положительным. В этих фразах (высказывании Саутиевой) – я сказала бы, что здесь нет никакого деструктива. <...> Здесь нет никаких лексических компонентов, смысловых, которые бы призывали к действиям насильственного характера, к действиям наступления, разрушения, неподчинения и т.д. "Не кидайте стулья, не кидайте" – это. наоборот, призыв к сохранению порядка", – сказала Месропян.

По ее оценке, из высказывания Саутиевой следует, что "человек пытается каким-то образом сохранить сбалансированность какой-то ситуации, связанной с определенным порядком, для того, чтобы не эскалировать конкретную ситуацию". "Говорить о том, что человек призывает к каким-то деструктивным действиям, я бы не стала", – заключила лингвист.

"Вот эти мои слова были направлены эксперту Торгово-промышленной палаты Чеченской Республики, и на основании его экспертизы ко мне был применен арест, мне продлевали арест все эти два года. Только на основании этой экспертизы. Больше ничего, по сути, следствие не предъявляло в обоснование моей причастности к совершению преступления, которое мне инкриминируется. Сегодня эксперт показал, что тот эксперт даже не имел права проводить такую экспертизу, и что экспертиза абсолютно несостоятельна, даже вопросы там поставлены не так, как должно быть. По сути, эта экспертиза – филькина грамота, но на основании именно этой филькиной грамоты я сижу уже третий год", – прокомментировала выступление эксперта корреспонденту "Кавказского узла" Зарифа Саутиева.

"Я рада, конечно, что хотя бы один эксперт нашелся, который это сказал, и что судья приобщил эти материалы к делу. Надеюсь, что в итоге, когда будет приниматься решение, здравый смысл возобладает. Но с учетом того, что происходит вокруг, надежды очень мало", – добавила она.

Адвокат Саутиевой Билан Дзугаев указал на объективность Месропян. "По ходатайству защиты суд истребовал судебно-психолого-лингвистические экспертизы, которые по поручению следствия были проведены государственными экспертными учреждениями, в том числе на эти высказывания Зарифы. И в выводах эти эксперты указали, что там нет призывов к насилию и т.д. То есть выводы были полностью за нас, но следствие в наше дело эти экспертизы не положило и поэтому нам пришлось их истребовать. Сейчас они уже приобщены к делу. Эта экспертиза, государственная, подтверждает слова и выводы специалиста, которого мы допрашивали сегодня, этот эксперт дал абсолютно объективную оценку", – сказал Дзугаев корреспонденту "Кавказского узла".

Свидетель указал на наличие разрешения на проведение митинга в Магасе

Также по время судебного заседания 11 августа были допрошены восемь свидетелей защиты – семеро участников митингов из Ингушетии и эксперт-лингвист из Ростова-на-Дону. Все жители Ингушетии вновь говорили о том, что вышли на митинги по собственному желанию и что подсудимые не призывали на митингах ни к чему незаконному, передал корреспондент "Кавказского узла".

В частности, свидетельница Аза Халухаева пояснила, что на митинг в октябре пришла не по чьим-то призывам, а потому что испытывала сильное возмущение после подписания соглашения о границе Ингушетии и Чечни главами двух республик, нежелание признавать это соглашение, потому что оно "не было согласовано с народом". "Я сама родилась в Сунженском районе, там я проводила детство, в этих селах, я помню, как родители знакомили меня с этими башнями, это всё наше, историческое", – сказала Халухаева (имеется в виду участок в Сунженском районе, который по соглашению отошел Чечне, – Прим. "Кавказского узла").

По ее словам, подсудимые не призывали к незаконным действиям. "Во время октябрьского митинга я там ночевала – и знаю, что и тогда были провокации. Я прекрасно помню старейшину Ахмеда, когда он бежал с больной ногой и останавливал эти провокации, успокаивал молодежь. Я это видела лично", – сказала свидетельница.

По мнению Халухаевой, обвинения, предъявленные подсудимым, "это просто бред". "Никакого призыва к экстремизму, никакой организации к свержению власти я не слышала и не видела, и не чувствовала (от подсудимых). Они пресекали провокации, и каждый из них старался, чтобы всё прошло мирно и спокойно, чтобы всё было благородно", – сказала суду свидетельница.

Еще одна участница митинга Ася Саутиева рассказала, что пришла на митинг также из-за сильного возмущения после подписания соглашения о границе. "Я считала своим долгом прийти на митинг", – заявила она. По словам свидетельницы, 10 лет назад она была гражданкой Казахстана и "была откомандирована ингушской диаспорой города Алма-Аты в Республику Ингушетия с официальным письмом-просьбой". "Жители Казахстана ингушской национальности в письменном виде просили Евкурова, чтобы он выделил надел казахстанским гражданам с целью возвращения на этническую родину. <...> Я пришла на встречу к Евкурову, мы обсуждали это письмо, после чего я получила ясный и четкий ответ. Евкуров сказал мне: "Не обращайтесь ко мне по поводу земельных наделов. Я же сказал вам, что земли здесь нет, и через 50 лет нам негде будет хоронить людей. Можете ни на что не рассчитывать". Это были его слова, сказанные мне в лицо", – заявила Ася Саутиева.

По ее словам, она приняла участие в митинге, поскольку небезучастна к судьбе своей родины. "Когда прошло время и я уже стала гражданкой России – я сейчас проживаю в Республике Ингушетия, – меня не мог не взволновать тот факт, что территория, которая издревле принадлежала нашим предкам, была передана вот так, [необоснованным] путем. Зов сердца меня привел на этот митинг", – заявила свидетельница. Она подчеркнула, что никакие лидеры на нее "ни в коем случае не повлияли". Ася Саутиева отметила, что живет в России всего пять лет, а митинги были три года назад. "На тот момент было всего два года (проживания в России), я ни с кем лично не была знакома так, чтобы кто-то имел на меня влияние", – заявила свидетельница.

Также она отвергла предположение о том, что кто-то из подсудимых призывал в ходе митингов к противоправным действиям или создавал атмосферу, способствующую противоправным действиям в дальнейшем: "Я наоборот поражалась мудрости и терпению этих людей, когда они действительно призывали народ только к порядку, только к соблюдению законов. Больше ничего я не слышала [от них]", – сказала Саутиева.

Адвокат заявил, что свидетельские показания полностью "разбили" версию обвинения о создании экстремистского сообщества в мае 2018 года, передал корреспондент "Кавказского узла".

Также на заседании 11 августа был допрошен Магомед Хаутиев, который сообщил, что в 2018 году он был председателем ингушского регионального отделения партии "Защитники Отечества", и именно эта партия стала организатором митинга 2 июня 2018 года в Магасе. Тогда в ингушском обществе были сильны требования о возврате прямых выборов главы республики, напомнил Хаутиев, и именно это было темой митинга.

Он вспомнил, что на митинге 2 июня присутствовал глава Совета тейпов Малсаг Ужахов, а Ахмед Барахоев, по его словам, тогда был за пределами республики на лечении (на это Барахоев кивнул головой, передал корреспондент "Кавказского узла"). Адвокаты указали свидетелю, что Малсаг Ужахов, Ахмед Барахоев и Муса Мальсагов обвиняются в создании экстремистского сообщества, а остальные подсудимые – в участии в этом сообществе. И, согласно версии обвинения, организаторы сообщества создали его в мае 2018 года, а в июне 2018 года они в рамках действия этого сообщества организовали митинг.

"Я вам еще раз говорю - тот митинг был организован нашей партией", – ответил на это Хаутиев. Он подчеркнул, что Ужахов, присутствовавший на митинге 2 июня, в партии "Защитники Отечества" не состоял. "Малсаг на этом митинге (2 июня) был, участвовал, но организатором митинга была партия ("Защитники Отечества")", - сказал Хаутиев. По его словам, единственной темой июньского митинга 2018 года были прямые выборы главы республики. Он отметил, что вопрос о прямых выборах возник задолго до 2 июня 2018 года. "Мы писали по этому поводу в Минюст, чтобы пересмотрели этот закон (о выборах) <...> В течение, наверное, почти года (до митинга 2 июня) мы эту работу проводили", – сказал Хаутиев.

После заседания суда 11 августа адвокат Магомед Беков указал на то, что организаторы митинга в Магасе имели разрешение на его проведение. "Обвинительное заключение по делу ("ингушских узников") содержит сведения, что наши узники являлись организаторами этого митинга (2 июня) и были привлечены к административной ответственности, при том, что в материалах уголовного дела таких доказательств нет и быть не может, так как это не соответствует фактическим обстоятельствам. Сегодня (11 августа) эта часть обвинения была опровергнута показаниями свидетеля и предоставлением уведомления о разрешении на митинг, копией своего объяснения и предостережением прокуратуры", – написал Беков 11 августа на своей странице в Facebook.

Судья отклонил ходатайство защиты о вызове Евкурова и Евлоева на допрос в качестве свидетелей

На заседании 11 августа также был решен вопрос с вызовом в суд в качестве свидетелей бывшего главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова и экс-председателя республиканского правительства Зялимхана Евлоева, передал корреспондент "Кавказского узла".

Сначала против удовлетворения ходатайства защиты о вызове Евкурова и Евлоева выступил гособвинитель Тимур Золотовский. Он апеллировал к ходатайству, про которое накануне Барах Чемурзиев сказал, что оно было удовлетворено на этапе следствия – чтобы вызвать на допрос и устроить очную ставку с Зялимханом Евлоевым, но не было реализовано на практике. "Исходя из текста этого постановления видно, что следователем отказано в удовлетворении этого ходатайства и имеется техническая ошибка в резолютивной части, где он указал "Удовлетворить", на самом деле – отказано. Поэтому оснований каких-либо допрашивать председателя правительства бывшего, и в том числе вызывать и допрашивать Евкурова, я не нахожу в связи с тем, что они не являются свидетелями, очевидцами совершения преступления подсудимыми – они не находились на площади, они не видели... Соответственно, допрашивать в данном случае не о чем, прошу отклонить это ходатайство и отказать", – сказал Тимур Золотовский в зале суда.

На это адвокат Магомед Беков возразил, что "в резолютивной части четко указано "Удовлетворить ходатайство". Если речь идет о технической ошибке – описке или опечатке, "в соответствии с законом должно быть вынесено постановление о том, что такая техническая ошибка имела место". "Такого документа у нас нет ни в материалах уголовного дела, и оно не представлено стороной обвинения, поэтому я считаю, что это вполне обоснованное ходатайство. Ведь это ходатайство не было основано только на том, что ходатайство о проведении очной ставки было удовлетворено, речь шла о том, что согласование митинга октября 2018 года и митинга 2019 года – это согласование было именно с правительством Республики Ингушетия, и подписывал это разрешение, на проведение данных мероприятий, именно Зялимхан Евлоев. Он имеет прямое отношение и к событиям, и к тому, что происходило на площади", – заявил Беков в суде.

Он также напомнил, что, согласно показаниям ранее выступавших свидетелей, бывшим главой Ингушетии оказывалось давление на депутатов, судей. "Поэтому я считаю вполне обоснованным ходатайство и прошу удовлетворить", – сказал Беков.

После этого выступил обвиняемый Барах Чемурзиев. "Следователь мне дал ответ в виде постановления об удовлетворении ходатайства (о вызове Евлоева на допрос), при этом там мотивировочная часть, действительно, противоречила резолютивной. Но прокурор считает, что правильно изложено в резолютивной части, а я считаю, что в мотивировочной. Поэтому, раз у нас возникли такие разные мнение по одному документу, то, я думаю, имеет смысл пригласить его автора, следователя, спросить его, что он имел в виду", – сказал Чемурзиев судье на заседании.

Но это не только вопрос о ходатайстве к следователю, отметил Чемурзиев. По его словам, в сентябре 2018 года Евлоев пригласил руководителей общественных организаций, в том числе Чемурзиева, и "пытался объяснить, почему эта земля была передана, почему соглашение было подписано". "Последствиями этого соглашения явились митинги и, в дальнейшем, столкновение между митингующими и росгвардейцами, поэтому в этой части тоже есть к нему вопросы", – сказал Чемурзиев.

Кроме того, отметил Чемурзиев, в октябре и марте митинги согласовывались властями в нарушение ФЗ-54, в частности – без соблюдения сроков подачи уведомления. "Возникает вопрос, что помешало ему и дальше нарушать этот закон, либо объяснить, почему он раньше (до разгона) его нарушал. Поэтому я считаю, у нас очень много оснований (для вызова Евлоева в суд)", – сказал Чемурзиев.

Что касается вызова в суд Евкурова, то обвиняемый напомнил, что прокурор каждому свидетелю защиты задает вопрос о том, слышал ли он разговоры о том, что "Евкуров продал землю и могилы предков". "Поэтому, я думаю, государственный обвинитель в первую очередь должен быть заинтересован в том, чтобы пригласить Евкурова именно по этому вопросу - продавал он эту землю или не продавал", – заключил Чемурзиев.

"Нас же обвиняют в том, что мы испытывали политическую вражду к этому человеку (Евкурову), нас за это судят. Я хочу задать ему вопрос. Кроме этого, в первый день, 4 октября 2018 года, он вышел к толпе, его она расстреляла <далее неразборчиво>. Также – когда эти митинги начались, к каждому из нас, в разные времена, приходили люди именно от имени Евкурова, угрожали. И мы хотим спросить у него, я лично хочу спросить, от него люди приходили или нет", – высказался также обвиняемый Багаудин Хаутиев.

После этого судья Янис Куцуров постановил в ходатайстве о вызове Евкурова и Евлоева отказать. Он обосновал это тем, что дело рассматривается в отношении подсудимых. "Соглашения, разрешения (митингов) – не предмет это моего судебного разбирательства", – сказал судья. "Пригласить, потому что он давал разрешение на проведение митинга... Я вам еще раз разъясняю, что я не оцениваю соглашения на проведение митингов, эти соглашения обжалуются в ином порядке, предметом судебного разбирательства не являются", – сказал судья Куцуров.

Он добавил, что ни Евкуров, ни Евлоев не присутствовали на площади утром 27 марта. "Да, Евкуров был главой. Но при этом вам не вменяется, что имелись какие-то личные неприязненные отношения к нему, чтобы устанавливать, были они или нет, а вменяются политические мотивы, связанные с его непосредственным руководством республикой. Поэтому, естественно, он не может знать, кто что за его спиной испытывал к нему какую-либо неприязнь, и давать об этом показания по существу предъявленного обвинения. Всё склоняется к тому, что вы хотите мне в судебном заседании устроить какое-то выяснение отношений. Я уже не то что по позиции подсудимых, а по позиции всех свидетелей – жителей Ингушетии, установил, что к нему негативное отношение у всех", – сказал судья.

Его прервал аплодисментами Ахмед Барахоев. Барахоев отреагировал на решение судьи очень эмоционально, заявив: "Молодцы! Продолжайте в таком же духе!". Другие осужденные также выразили недовольство. Возникла небольшая перепалка, передал корреспондент "Кавказского узла".

"Надоело уже!" - воскликнул Барахоев. "Причем здесь – посылал он к вам людей или нет? Причем здесь это? Вы понимаете, какое дело я рассматриваю?" – спросил судья.

"Почему не при чем? Нас же обвиняют в том, что мы политическую вражду к нему испытываем", – воскликнул Хаутиев. "Правильно! А вы говорите: "Вызовите его, он ко мне людей посылал". Я ж не устанавливаю, посылал он к вам людей или нет, у меня ж не это доказывается. Вот вам доказывают, что была политическая вражда – пусть доказывают, что была политическая вражда. А причем здесь, послал он к вам людей или нет", – ответил судья.

"Четко выполняете приказ!" – выкрикнул кто-то из подсудимых. В стеклянной будке для подсудимых было заметно движение и сильное волнение, передал корреспондент "Кавказского узла".

"Суд отказал в удовлетворении ходатайства о вызове экс-главы Евкурова и экс-председателя парламента Евлоева, конечно, нас это не удовлетворило, это будет обжаловаться в вышестоящую инстанцию с итоговым решением, то есть с приговором, а на данной стадии это не обжалуется", – сказал корреспонденту "Кавказского узла" после заседания адвокат Магомед Беков. "Если приговор будет обвинительным, все действия судьи, которые защита считает незаконными и необоснованными, будут обжаловаться с итоговым решением, с приговором, в соответствии с УПК", – добавил он.

По словам Бекова, больше защита не будет пытаться вызвать Евкурова и Евлоева в суд, потому что "уже не видит смысла".

Подсудимые пожаловались на тяжелые условия перевозки из СИЗО в суд и обратно

Подсудимый Малсаг Ужахов заявил, что испытывает проблемы со здоровьем, однако незначительные. "Я должен сказать, что я инвалид, сердечник, помимо этого у меня проблемы – удалена щитовидка. Проблемы были, но именно в Пятигорске к этому вопросу врачи отнеслись очень серьезно, мне назначили курс лечения, и прямо на территории самого СИЗО провели этот курс – с инъекциями и прочим. И я сейчас чувствую себя нормально. <…> Раз я инвалид, проблемы, конечно, есть, но во всяком случае они не настолько серьезные, чтобы я чувствовал угрозу для жизни", – сказал Ужахов корреспонденту "Кавказского узла".

Он отозвался положительно в адрес судьи Куцурова, который вел 11 августа судебное заседание. "Мы за эти 2,5 года видели очень много судей. Вообще, судьи потеряли лица. Нет у них лица. Никакой чести – ничего нет. Это слепые исполнители воли. <...> Нам попался судья, мы были удивлены, который еще сохранил в себе человеческие качества. Например, ему сразу же ставили условие – письмо ФСБ было зачитано – сделать судебные заседания закрытыми. И он с этим мнением не согласился. В наше время не согласиться с этой службой довольно сложно, не так ли? Он не согласился. Нам не хотели давать возможность, чтобы информация от нас уходила, а он нам разрешил – вот камера стоит (защита подсудимых снимает все заседания на видеокамеру, Прим. "Кавказского узла") Хотя есть некоторые моменты, сегодня мы особо говорить про этого судью, что он ведет процесс неправильно, не можем. Это было бы несправедливо", – сказал Ужахов.

Ужахов отметил, что работники СИЗО и суда к подсудимым относятся нормально. "К нам уважительное отношение, не как к уголовникам", – пояснил он.

По словам Ужахова, из порядка 200 свидетелей, которых заявило гособвинение, только 3-4 человека выступили против обвиняемых. "Все их свидетели выступали против них, за нас. И даже те, кто выступил против нас, сделали это опосредованно, прямо никто нам ничего не сказал. Потому что никаких оснований у них нет! Более того на одном из последних заседаний вскрылось, что экспертизы, проведенные по заказу Следственного комитета, которыми они хотели доказать, что мы экстремистски высказывались, все оказались не в их пользу, и они их скрыли, не приобщили к материалам дела, и мы только по нашему ходатайству приобщили к материалам дела. Нельзя просто прийти и сказать: "Ты экстремист". Этого недостаточно, нужны доказательства. Они собирались приложить эти экспертизы, но когда они оказались не в их пользу, они их просто исключили", – сказал Ужахов.

На вопрос о том, какого приговора, при всем отсутствии свидетелей и доказательств, он ожидает, Ужахов ответил: "Это политический заказ. Прокурор выполняет данное ему задание. Ему очень трудно его выполнять, потому что он на голом месте крутится. Но, что нас не оправдают... По закону – нас должны были оправдать, и мы еще должны были взыскать с них и подать на них в суд. Но на сегодняшний день, в той ситуации, которая сегодня творится в Российской Федерации, это невозможно. Нас, конечно, накажут, но какие это наказания будут – я не знаю", – добавил Ужахов.

Он подчеркнул, что не ожидает оправдания. "Что нас оправдают и отпустят домой – в это я не верю. Меня дома ждут девять внуков. Как вы думаете, я домой хочу или нет? Конечно, я хочу домой. Но! Я домой пойду с чувством исполненного долга, я ни перед кем из-за того, чтоб пойти домой, здесь прогибаться не собираюсь, ни я, ни мои товарищи. Мы уйдем отсюда, как и пришли, с поднятыми лицами. И если бы меня спросили, стал бы я что-то менять, отказался бы, если бы можно было сделать всё по новой... Я вам скажу: если б по новой – то же самое сделал бы", – подчеркнул Малсаг Ужахов.

Вопрос не к условиям в СИЗО, а к условиям во время перевозки из СИЗО в суд и обратно, отметила Зарифа Саутиева. "Нас перевозят в железных машинах – в такую жару она до какой температуры может нагреваться? И мы можем стоять часами, по три-четыре часа – до того, как заедем в СИЗО. Там бывают очереди, разгружают по 60-80 человек, и часами приходится ждать. А в машинах нет не то что кондиционера – даже никакой вентиляции, ужасная духота. И машину выключают, потому что у них нет бензина, для того, чтобы хотя бы вытяжку нам включать", – сказала Саутиева.

На прошлой неделе из-за долгого пребывания в автозаке пришлось вызывать скорую для Ахмеда Барахоева, ему стало плохо, добавила она. "И очень часто именно наши старшие, Малсаг и Ахмед, очень плохо себя чувствуют во время этих перевозок. Но и всем, конечно, нехорошо. Недавно было такое, что, к моменту, как мы заехали (в СИЗО), я сама была в полуобморочном состоянии, потому что было невыносимо жарко", – призналась Саутиева.

* – организация включена Минюстом России в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента.