"Новая газета" изложила историю жертвы домашнего насилия в Дагестане

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Жительница Дагестана, которой в детстве сделали обрезание, в браке регулярно подвергалась побоям, а после выхода фильма "Снявшие хиджаб" стала объектом травли в соцсетях, следует из опубликованной сегодня статьи "Новой газеты".

Как писал "Кавказский узел", 18 ноября 2020 года телеканал "Дождь" показал документальный фильм "Снявшие хиджаб" (второе название фильма - "Верь. Молись. Терпи. Мусульманки"), посвященный мусульманкам из Дагестана. В фильме рассказывают о своих судьбах три молодые женщины, которые вышли из мусульманской общины Дагестана.

После того как Нина, жительница Махачкалы, стала одной из героинь фильма "Снявшие хиджаб", пользователи соцсетей подвергли ее травле, к которой подключился и бывший муж Нины Магомед, сообщила сегодня "Новая газета". "Фильм разошелся по всем дагестанским пабликам через день-два после выхода. Сработало название "Снявшие хиджаб", хотя лично я говорила не совсем об этом. Мне начали писать сообщения с угрозами, оскорблять, призывали разобраться со мной, "порешать" меня... Было страшно, жутко. Я ходила с охраной, надевала парик", — приводятся слова женщины в материале "Есть такая Нина, которая все-таки смогла".

По словам Нины, после выхода фильма ее "тут же возвели в ранг женщины, которая "опозорила Дагестан". "Вместо того чтобы задать вопросы моему бывшему супругу — почему он избивал беременную жену, почему не зарабатывал деньги, — все вопросы были обращены ко мне. Потому что я сняла хиджаб, "оставила свою религию" и посмела об этом сказать на камеру", — пояснила она.

Женщина рассказала, что хиджаб "окончательно сняла года через четыре" после развода в 2012 году. "Но я и до этого одевалась "странно", не была похожей на дагестанку. Люблю яркие и несуразные вещи — комбинирую разные стили. И меня не интересует, как к этому будут здесь относиться. Это мое самовыражение. [...] У меня есть свой круг общения. Это художники, дизайнеры, молодые люди, которые хотят что-то поменять в республике и сформировать какую-то терпимость в обществе, понимание, что люди могут быть разными и самовыражаться по-разному. [...] Многие из таких людей уезжают из Дагестана, потому что тут реально сложно быть свободным, это такие тернии, через которые нужно проходить постоянно, чуть ли не ежедневно — конфликты с родственниками, просто с людьми на улице", — сказала героиня публикации.

Обрезание, по словам Нины, ей сделали перед поступлением в школу. "Не помню, как они мне это объяснили. Говорили, что надо куда-то пойти, что-то проверить. Плохо помню, что там произошло. Только свое недоумение и ужас от того, что кто-то снял с меня нижнее белье и вторгается в мое… Резала одна старуха. Меня держали — я вырывалась, довольно сильная, верткая была, — и она ножницами что-то отрезала. Что именно, сказать не могу. Все это было каким-то кошмаром. Но я жила там давно и привыкла, что постоянно происходит что-то странное, непонятное, не поддающееся никакой логике. И для меня, ребенка, это было в рамках допустимого. Всем же это делают. Когда на заклание ведут — тоже, наверное, понимаешь, соглашаешься и идешь", — поделилась воспоминаниями Нина.

Проблемы с насилием со стороны мужа, по ее словам, начались после рождения первого ребенка в августе 2006 года. "Он не зарабатывал, деньги по-прежнему брали у родителей, помогала его бабушка. Когда родился сын, я стирала памперсы. А когда ребенку исполнилось десять месяцев, вышла на работу. За сыном смотрела свекровь, мне привозили его раз в день покормить. Я торговала одеждой, зарабатывала копейки. Магомед ездил за товаром, но в основном сидел дома. За три года я раскрутила бизнес, обеспечивала продуктами нашу семью и семью его родителей. Одевала мужа, одевала ребенка. Когда он в первый раз залепил мне пощечину, я собрала вещи и попыталась уйти, но куда я с ребенком пойду? Моих родителей рядом нет", — рассказала Нина.

После этого он стал "периодически поднимать на меня руку", рассказала женщина, добавив, что ситуация обострилась, когда она была беременна третьим ребенком. "Он пришел ко мне на работу и начал хвастаться, что потратил деньги, которые я собирала на покупку магазина. Забрал деньги из кассы, купил себе шмотки и пришел передо мной красоваться. Я ему высказала все. Он разбил полки, избил меня. Я написала заявление в полицию, было освидетельствование побоев, дело должно было идти дальше. Родные мужа уговаривали меня заявление забрать: сорвался человек, сожалеет. А у меня двое детей, беременна третьим. Уговорили. А месяца через два все уже было очень жестко. Я кричала так, что охрипла, а он продолжал бить, при детях. Бил по животу, по почкам и по голове, был сильный удар в висок. [...] Через неделю после этого случая, в марте 2012-го, мы с детьми собрались и уехали в Махачкалу", — приводятся в статье ее слова.

Женщина подчеркнула, что "сменила имидж" не из-за того, что разошлась с мужем. "Все происходило постепенно. Я видела, что люди, которые транслируют, что они мусульмане, не ведут себя как мусульмане. Каждый раз, натыкаясь на эти грабли, я испытывала неприязнь. А уезжая в Питер или Москву, просто снимала хиджаб. В какой-то момент поняла, что это тоже лицемерие: снимаешь, потом надеваешь. И тогда сняла его навсегда", — рассказала она.

Бывший муж, по словам женщины, "в любое время мог забрать" детей из школы, не сообщая ей об этом. "Однажды отпустила детей к нему на выходные, вечером мальчики вернулись, а дочери нет. Пошла ее искать, нашла в районе школы с незнакомыми людьми. Меня уже всю трясло к тому моменту. Я не применяю физическую силу к детям, но тут три раза ударила ремнем дочке ниже попы. И на следующее утро она сбежала к отцу, в пижаме. Вечером меня с работы встречали органы опеки. Я их впустила домой, они говорят: а мы думали, здесь притон. Оказалось, Магомед написал на меня заявление. Целый месяц [дочь] была у него, не ходила в школу", — рассказала она.

После этого Нина подала в суд иск об определении места жительства детей и порядке общения. "Каждый раз перед заседанием суда, который шел в Махачкале, Магомед забирал детей к себе и накручивал с религиозной точки зрения. Говорил им: "Вы должны вернуться ко мне, и тогда мама вернется к истине". В суде он говорил, что я неформалка, ношу на шее лезвие (на самом деле это просто кулон), имею суицидальные наклонности. В суд я принесла все документы: чеки оплаты, грамоты, все, что меня характеризовало как родителя, чтобы показать, что я все это время обеспечивала своих детей. А Магомед принес видеоролик, который смонтировал из моих сториз в Instagram, и пояснял: вот тут Нина под чем-то с какими-то ребятами… А мы тогда просто собрались у меня, записывали клип. Читали стихи Бродского, играли на гитаре. Хотя в тот момент дети были на каникулах у бабушки и дедушки, на судью это произвело большое впечатление", — поделилась она.

Поведение судьи женщина назвала "странным". "Вообще судья вел себя странно, говорит мне: "Вижу, у вас пирсинг, татуировки… Вы считаете, это нормально?" Мне кажется, он ждал, что я буду на него снизу вверх просительно смотреть. Адвокат тоже говорил, что на заседание суда надо снять пирсинг. Я отказалась, потому что это мое право, и это меня никак не характеризует. В суде я просила приложить к делу освидетельствование побоев с фотографиями, которые у меня сохранились с 2011 года, но судья сказал, что данное обстоятельство отношения к делу не имеет. Суд вынес решение в пользу Магомеда. Я это решение обжаловала, то есть оно пока не вступило в законную силу, и дети оставались со мной. [...] В декабре дети неожиданно пропали из школы, а мне в директ пришло сообщение от Магомеда, что они решили остаться у него. В школу на следующий день он их не привел. Я написала заявления в органы опеки, в комиссию по делам несовершеннолетних, в РОВД, администрацию, прокуратуру. Уже несколько месяцев я не знаю, где мои дети, с кем они", — посетовала героиня публикации.

По ее убеждению, "рано или поздно общество должно принять тот факт, что право на собственную жизнь есть у разных людей". "Я буду продолжать бороться, хочу добиться своих прав не где-то в Москве, а здесь, в Дагестане. Хочу, чтобы другие девочки понимали, что есть такая Нина, которая все-таки смогла, у которой получилось отстоять свое право", — приводятся в статье ее слова.

Напомним, проблема домашнего насилия остается актуальной для Дагестана, но многие местные жители не желают обнародования фактов об этом, чтобы не "позорить республику". В республике около половины жертв насилия возвращается к мужьям, указали сотрудницы кризисных центров "Кавказскому узлу". В Дагестане с 2017 года работает Центр защиты материнства и детства "Теплый дом на горе". Только в 2019 году в этот центр обратились более 50 женщин и детей, в основном с жалобами на домашнее насилие, рассказали в январе 2020 года "Кавказскому узлу" сотрудницы центра.

В июне 2020 года правозащитники назвали критической ситуацию с правами женщин и в других регионах Северного Кавказа. Там традиции и обычаи предрасполагают к насилию по отношению к женщинам в семье, власти считают рукоприкладство со стороны мужа нормой, а жертвы насилия не готовы идти в полицию, рассказали они.

* — организация по решению Минюста РФ внесена в список иноагентов.