Слова врачей противоречат экспертизам по делу о женском обрезании в Ингушетии

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Магасская клиника, врач которой обвинен в проведении калечащей операции девятилетней девочке, отрицает проведение женских обрезаний. При этом эксперты признали ритуальный характер хирургического вмешательства. Документы об операции содержат недостоверную информацию, заявили родственники потерпевшей.

Как сообщал "Кавказский узел", жительница Чечни добилась возбуждения в Ингушетии уголовного дела об умышленном причинении легкого вреда здоровью ее 9-летней дочери. Женщина утверждает, что бывший муж без ее ведома отвел девочку в одну из ингушских клиник, где ей сделали обрезание. Рассмотрение дела в суде затягивается, пожаловалась родственница пострадавшего ребенка 13 мая. Следственные органы должны проверить информацию о проведении калечащих операций в клинике в Магасе, заявила "Правовая инициатива", куда также обратилась мать девочки.

Клиника "Айболит": операция была, обрезания не было

Работа самой клиники приостановлена до завершения судебного разбирательства, сообщил корреспонденту "Кавказского узла" основатель и руководитель клиники "Айболит" Беслан Матиев. (Клиника продолжила свою работу. С 30 марта она приостанавливала работу на время карантина, с 11 мая прием возобновлен, указано на сайте  медучреждения.  - Уточнение "Кавказского узла" от 0.38 мск 16 мая). По его словам, подозреваемая не работает в клинике уже год. "Детский гинеколог, единственный в республике, кандидат наук. Она работала у нас по совместительству раз в неделю", - отметил Матиев.

Он отрицает проведение в клинике операций по женскому обрезанию. "В нашей клинике никогда такие операции не проводились и не проводятся. У нас есть главный врач, которая за этим следит. Это специфичная вещь - я не могу ходить и проверять, что делает гинеколог. Но у нас и в прейскуранте этого не было", - заявил Матиев.

Сам факт проведения 22 июня 2019 года операции Матиев не отрицает. "Манипуляция проводилась, да. Они обратились с жалобами. Привела ее мать - она представилась матерью. Документы были на руках: ее документ и свидетельство о рождении ребенка. А что не именно она мать - мы же не паспортная служба, в конце концов. <...> Доктор объясняет как-то так, что были жалобы - обратились они, им оказали помощь", - пояснил Матиев.

Он также утверждает, что клиника подверглась вымогательству, а оснований для возбуждения уголовного дела о вреде здоровью не было. "Там проведено следствие, прокуратура разбиралась, Следственный комитет, ничего не подтвердилось. Все это вымышлено. Да, доктор оказывала помощь... ну, это пусть уже суд решает, что там было. Были проведены две экспертизы - в разных республиках, у разных экспертов. Доказано, что вреда здоровью причинено не было", - сказал Беслан Матиев.

Экспертизы подтвердили слова врача о том, что операция не была обрезанием, подчеркнул он. "Доктор говорит: "Я сделала насечку, рассекла спайку". Конечно, это не самая приятная процедура, но и ничего такого [калечащего] там тоже нет.  Я не гинеколог, не смею оспаривать. Но ее (врача) проверяли эксперты, Росздравнадзор, Роспотребнадзор. И вот суд идет. Ну, если они докажут, что она неправильно сделала, виновата, что я могу сделать. Доктору я не верить тоже не могу. Она в республике работает много лет", - оправдал руководство клиники Матиев.

Клиника была подвергнута проверке, претензий по медицинской части при этом не возникло, заявил Беслан Матиев. "Они провели все проверки, какие только можно было, и не по одному разу. Со стороны прокуратуры было сильнейшее давление. Роспотребнадзор три раза приходил, по требованию прокуратуры. Следственный комитет проверял, Росздравнадзор, инспекция по труду, даже пожарные к нам приходили. У них были какие-то замечания - где-то салфетка лежала не на своем месте, где-то ведро мусора стояло невынесенное. Такого типа претензии, по санитарному режиму. Да, в итоге что-то нашли, выписали штрафы. Мы часть оплатили, часть оспорили. Но к нам как к клинике были только такие замечания - не по медицинской части", - сказал он.

Согласно тексту экспертизы, проведенной Республиканским бюро судебно-медицинской экспертизы Минздрава Чечни 9 июля 2019 года, хирург грозненской больницы в день операции зафиксировал "послеоперационную рану области клитора, малых половых губ (состояние после ритуального обрезания)". В заключении самих чеченских экспертов говорится: "рубец в области капюшона клитора, являющийся следствием заживления раны, причиненной в результате хирургического вмешательства 22 июня 2019 года". Эксперты оценили вред здоровью девочке как легкий. "Выбранная методика оперативного вмешательства не предусмотрена никакими стандартами Министерства здравоохранения РФ", - отмечено в экспертизе, текст которой имеется в распоряжении "Кавказского узла".

Позже государственное Бюро судебно-медицинской экспертизы Ингушетии провело дополнительную экспертизу - эксперты не осматривали девочку, а лишь исследовали документы. В заключении отмечается, что дата рождения, указанная в карте пациента, не соответствует той, которая указана в остальных документах. Также говорится, что информированное согласие не было подписано законным представителем. Стандарты оказания медицинской помощи были нарушены, и у врача не было квалификации, которая была необходима, чтоб оказать помощь по тем симптомам, которые описаны в карте, заключили эксперты.

Руководство клиники изменило свою позицию, утверждает родственница девочки

Изначально в клинике не отрицали факт проведения обрезания, настаивает родственница девочки Седа Нуридова. "Через два дня после случившегося родственники девочки - мать, бабушка и тетя (она юрист) - поехали в клинику. Изначально они (сотрудники клиники. - Прим. "Кавказского узла") не так сильно боялись. Они думали, что вся их вина в том, что без разрешения [родителей] это сделали. Они думали, что если докажут, что это было с разрешения, то всё будет нормально. <...> Ни Матиев, ни врач не понимали, что их ошибка в том, что они сделали это обрезание - они не понимали, что это что-то плохое. А потом уже, когда поднялась шумиха, они поняли, и начали вообще все отрицать", - заявила Нуридова корреспонденту "Кавказского узла".

Ранее в прейскуранте услуг, которые оказывает клиника, было указано обрезание, отметила Седа Нуридова. "Они убрали из прейскуранта эту услугу быстренько. Когда только это случилось, я зашла на сайт клиники, и там это было. К сожалению, я это не зафиксировала, но я нашла их прейскурант за 2015 год - он есть в интернете, и там есть эта услуга. Они давно уже это делают", - подчеркнула Нуридова.

Нуридова также утверждает, что проведение операции не оформлялось документально. "Матиев тогда говорил: "У нас все документы есть, сейчас мы всё принесем". Часа три они там просидели, и никаких документов им не показали. В итоге руководство клиники призналось, что документов нет. А это частная клиника, которая предоставляет медицинские услуги. По закону они обязаны, во-первых, заключать договор оказания платных медицинских услуг. Второй документ - информированное добровольное согласие на оказание медицинских услуг, в случае с ребенком его должен подписывать законный представитель. Третье - амбулаторная карта. Ничего этого не было. Они (отец и мачеха девочки. - Прим "Кавказского узла") ничего не подписывали. Просто пришли и, как на базаре, заплатили 2000 рублей", - заявила Нуридова.

По ее мнению, документы, которые затем были представлены суду, оформлены задним числом. "К моменту прихода в клинику проверяющих у них появился договор об оказании медуслуг, подписанный отцом. Но плохо состряпанный - они там даже имя девочки указали неправильно, по отцовской фамилии, хотя она официально числится по материнской. Юридически он ей не отец, отцовство не установлено, а они этого даже не знали. Дату рождения тоже указали неправильно. Если бы они регистрировали девочку по правилам, то видели бы ее документы и таких ошибок не допустили бы. Согласие потом тоже появилось - правда, подписанное только врачом. И появилась амбулаторная карта с анализом крови, хотя никто у девочки никаких анализов не брал", - утверждает Седа Нуридова.

Она обратила внимание на то, как описана операция в медицинской карте. "Врач там в карте прописала, что у девочки якобы были какие-то проблемы, у нее были синехии, и она их удалила. И она описывает в карте, как она их удаляла. Пишет, оправдываясь: "С разрешения отца и в присутствии матери я сделала насечку на капюшоне клитора (с сохранением клитора)..." Разве она бы описала так свои действия, если бы составляла карту уже немного позже? Очевидно же, что при проведении операции по удалению синехий никто так не пишет. "С сохранением клитора" - что это? При удалении синехий вообще вопрос не стоит, сохранять клитор или не сохранять. Карту заполняли задним числом", - заключила Нуридова.

Родственники девочки недовольны судебным разбирательством

Женское обрезание вызывает психологическую травму

После операции в Ингушетии девочке обрабатывали рану в грозненской больнице, сообщила Седа Нуридова. "Вечером того же дня, когда с ней это сделали, мы отвезли ее в детскую больницу уже дома, в Грозном. Там ей обработали рану, и первое время было какое-то лечение - антибиотики, антисептики, чтоб не было инфицирования. А так, какую там помощь окажешь? Никакую", - сказала она.

Женское обрезание вызывает психологическую травму, указала президент Центра исследований глобальных вопросов современности и региональных проблем "Кавказ. Мир. Развитие" Саида Сиражудинова. "Операция травматична всегда. Из-за того, что они часто проходят вне медицинских учреждений, и в случае осложнений врачи не указывают причину, они остаются неизвестными. Психологическая травматизация также неизбежна, но в определенной степени она зависит от того, насколько одобряема данная практика в общине и окружении ребенка, который либо заранее слышал от других детей и со страхом ожидал операции, либо обсуждал произошедшее с ними после", - пояснила корреспонденту "Кавказского узла" Саида Сиражудинова.

По ее словам, часто детям внушают, что такая операция необходима. "Ее социальная одобряемость в глазах многих детей делает ее нормой. Отсюда и ее дальнейшая трансляция, и желание родителей обречь на подобную участь своих детей. Больший стресс испытывают те, кто впоследствии сталкивается с пониманием того, что операция не норма, она сделана не всем, либо когда сталкиваются с ее последствиями в личной жизни", - подчеркнула она.

Сиражудинова добавила, что в результате общественного резонанса зафиксированы случаи переосмысления женского обрезания."После обнародования информации об этой практике, привлечения массового внимания, дискуссий в обществе и в локальных группах проблема не решена, но уже есть те, кто задумался, кто осознал последствия для собственного здоровья, задумался, переосмыслил. Но в общем проблема остается актуальной", - заключила она.