Правозащитники рассказали об идентификации останков пропавших жителей Северного Кавказа

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Работа по поиску останков людей, исчезнувших в ходе военных кампаний в Чечне, ведется слишком медленно, заявили местные жители по случаю Дня пропавших без вести. Методы идентификации останков совершенствуются, но продвижения в расследовании гибели этих людей и подобных преступлений в других регионах Северного Кавказа нет, указали опрошенные "Кавказским узлом" правозащитники.

Как сообщал "Кавказский узел", с весны 2013 года в Чечне ведется выдача генетических паспортов родственникам пропавших и похищенных в ходе военных действий. К августу 2017 года, по данным представителя Министерства по национальной политике, информации и печати Чечни, такие паспорта получили более 900 жителей республики. 5 марта 2019 года в Чечне был похоронен пропавший в январе 1995 года Шарип Исмаилов, останки которого удалось опознать благодаря генетическому паспорту. Похороны посетили сотни людей.

Еще 49 жителей Чечни получили генетические паспорта

28 августа еще 49 жителей Чечни, чьи родственники пропали в ходе военных действий на территории республики, получили генетические паспорта, сообщили корреспонденту "Кавказского узла" в Министерстве по национальной политике, информации и печати Чечни. Мероприятие было приурочено к Международному дню пропавших без вести, который отмечается 30 августа, сообщили в ведомстве.

В церемонии приняли участие руководитель Миротворческой миссии имени генерала Лебедя и член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Александр Мукомолов, председатель Общественной палаты республики Исмаил Денильханов, руководители местных НКО, активисты и родственники пропавших и похищенных во время военных действий жителей республики, проинформировали в Минпечати Чечни.

"За прошедшие шесть лет благодаря наличию генетических паспортов удалось установить личности 12 жителей нашей республики, чьи останки были доставлены на родину и преданы земле", - рассказала корреспонденту "Кавказского узла" сотрудница министерства.

Жители Чечни раскритиковали работу властей по поиску останков

Работа продвигается слишком медленно, сказали корреспонденту "Кавказского узла" родные пропавших без вести. "С 2013 года выдают эти генетические паспорта. Пропавшими числятся несколько тысяч человек, но за все эти годы удалось установить судьбы 12 человек. Это по два человека в год, получается. Такими темпами останки пропавших мы будем искать несколько сотен, а то и тысяч лет. Это никуда не годится, но люди готовы ждать, и надеются, что им удастся как подобает захоронить своих близких. И мы тоже ждем", - сказала жительница Грозного Лейла, брат которой числится пропавшим без вести с 2000 года.

"У нас племянник пропал в 2003 году, после задержания федералами. Куда мы только ни обращались, никаких следов нет. Была маленькая надежда, что он жив, что где-то его держат в тюрьме или колонии. Много было слухов, что наших ребят вывозили куда-то в отдаленные колонии, держат в тюрьмах под другими фамилиями, чтобы родственники не могли найти. Но с каждым годом надежд на то, что он вернется домой живым, становится все меньше, ведь сколько лет уже прошло. Нам бы хоть его кости вернуть, чтобы могила была", - сказал местный житель Апти.

Власти не только не предпринимают реальных усилий по поиску останков, но и мешают им, уверен другой местный житель Лечи. "Большинство похищенных и считающихся пропавшими наших людей, я в этом уверен, погребены здесь, на территории республики. Люди знают конкретные места, где имеются массовые захоронения. Но их почему-то не только не вскрывают, а наоборот, застраивают, чтобы негде и нечего было раскапывать. Достаточно обследовать территории бывших блокпостов или мест дислокации федералов во время войны - обязательно что-то да обнаружится", - сказал житель Чечни.

Данные о захоронениях имеются, но эксгумировать их без достаточно большой базы образцов биоматериалов неэффективно, пояснил корреспонденту "Кавказского узла" глава Миротворческой миссии генерала Лебедя Александр Мукомолов. По его словам, эксгумация захоронений - задача на будущие годы, когда биоматериалов по Северному Кавказу будет 2-2,5 тысячи. "Это будет достаточно эффективная работа", - считает Мукомолов.

В настоящее время, по его словам, собрано 1200 образцов биоматериалов. "Они все генотипированы, создана сравнительная база - она не полная, но вполне корректная, и она срабатывает, когда мы сравниваем генетику костных материалов с образцами крови. Мы не можем сами эксгумировать, делать ДНК-анализ, содействуем в этом правоохранительным органам и органам, работающим с геноматериалами. Мы финансируем эту работу, и наши сотрудники участвуют во всех работах, в том числе эксгумационных, где присутствуют эксперты, органы следствия и другие специалисты, которые изучают все эти следы", - сказал Мукомолов.

Полноценная работа по идентификации останков ведется лишь пять лет

По данным главы Миротворческой миссии генерала Лебедя Александра Мукомолова, всего на Северном Кавказе насчитывается от семи до восьми тысяч пропавших без вести. В основном это пропавшие во время войн в Чечне. "Но и события осетино-ингушского конфликта в 1992 году насчитывают с обеих сторон без вести пропавшими около 300 человек. В 1992 году пропало без вести 150 ингушей и 29 осетин. Такая разница потому, что пропадали люди на территории, которую контролировала осетинская сторона, поэтому свои все были подобраны и захоронены. Но и после этих событий еще 120 были похищены. Тогда похищения были системные", - рассказал Мукомолов.

Анкет с прижизненной информацией о пропавших миссией собрано 4,5 тысячи. За последнее время миссией была установлена судьба 86 человек, из них 36 - методом геномной идентификации, то есть путем сравнения костных останков с образцами ДНК-крови родственников, рассказал Мукомолов. "Эти останки захоронены на местах по местным обычаям. Это и солдаты, и местные жители - чеченцы, русские, ингуши. По всем вопросам мы обращаемся к структурам, которые этим занимаются. Считаем, что в настоящее время надо внести дополнения в ФЗ-242 "О государственной геномной регистрации в РФ", где будут прописаны каноны, как это делается. Второе - совершенствование самих методов работы, почему мы и взаимодействием с международными организациями, в том числе с Международным комитетом Красного Креста, которые занимаются розыском и идентификацией. Генетика - наука, развивающаяся ежедневно. Устаревают программы, которые идентифицируют, устаревают ингредиенты, получается более глубоко проникать и использовать большее количество локусов для того, чтобы это исследование было практически стопроцентным. Это совершенствование сопряжено с финансовыми затратами и ведомственными ограничениями", - отметил собеседник.

Весь алгоритм, связанный с поиском без вести пропавших людей, находится в компетенции правоохранительных органов, рассказал Мукомолов. "Были такие времена, когда пропадали сотнями. Возбуждались дела, которые затем приостанавливались из-за отсутствия данных и невозможности дальнейшего расследования. Но если появляются новые данные, поднимаются тела, то такие дела закрываются полностью. Когда происходит эксгумация, она совершается как следственное действие. И производится это тогда, когда возбуждено уголовное дело. Производство по нему возобновляется, экспертизой устанавливается факт, что это он. На основании этого дело закрывается и передается в архив", - пояснил Мукомолов.

Он отметил, что состояние останков практически никогда не позволяет определить причину смерти и, тем более, определить виновных. "Была ли смерть насильственной или нет, установить невозможно", - сказал Мукомолов.

До 2010 года на Северном Кавказе еще велись боевые действия, и миссия занималась освобождением живых из плена, освобождением заложников из мест, где их содержали, отметил Мукомолов. "Генетика у нас тоже примерно в это время появилась. А если еще точнее, то интенсивная работа по накоплению этих материалов идет лет пять. И если посмотреть на 1200 исследований, то каждое из них стоит 15 тысяч - вот и делайте выводы. Естественно, есть материалы еще и у следствия, и у МВД, с которыми мы взаимодействуем. У обнаруженных ранее 140 останков были взяты костные материалы. Эти образцы хранились в Ростове-на-Дону, затем по договору были переданы из Центра №111 в Ростове в Российский центр судмедэкспертизы. Там костные материалы делают и быстрее, и в других условиях. Это и было передано. Они были признаны гражданскими, а военные [исследования по идентификации] гражданских не делают в силу отсутствия финансирования. Там множество проблем, которые мы решали в оперативном плане со всеми нашими партнерами, с которыми мы работаем. Эти 140 профилей исследованы, один человек был установлен сразу, 29 сейчас требуют дополнительных исследований", - рассказал Мукомолов.

Дела о пропавших жителях Ингушетии закрываются

Ингушетия оплатила ДНК-анализ погибших в результате осетино-ингушского конфликта, сообщил руководитель правозащитной организации "МАШР" Магомед Муцольгов. "Оплатила ДНК-анализ не только ингушам, но и осетинам, после чего было установлено шесть человек: пять ингушей и один осетин. Их тела были захоронены 30 декабря 2009 года", - рассказал Муцольгов.

С 2002 года, по его данным, пропали без вести еще 226 человек. "Это люди, о которых ничего не известно. Правозащитные организации оказывают помощь и на международном уровне, и совсем недавно дела о похищении двоих жителей Ингушетии и нескольких жителей Чечни были рассмотрены в ЕСПЧ, и родственники похищенных выиграли эти дела. В этом году еще две жалобы из Ингушетии прошли коммуникацию в ЕСПЧ", - рассказал Муцольгов корреспонденту "Кавказского узла".

18 декабря 2003 года в нескольких метрах от дома был похищен младший брат Муцольгова, Башир, который работал учителем физики и математики. "То, что переживают родственники похищенных - это неописуемые чувства. Сама ситуация с годами притупляется, но никто этого не забывает. Есть такое высказывание, что война заканчивается, когда будет найден последний пропавший солдат. Заглушить эту боль родственников могло бы лишь эффективное расследование. Но никто не ищет тела этих людей. Насколько я знаю, большинство этих дел приостановлены по ст.208 УПК РФ (приостановление предварительного расследования. - Прим. "Кавказского узла"), в связи с невозможностью установить лиц, которых нужно привлечь в качестве обвиняемых. Хотя мы все знаем, что к похищениям причастны силовые органы и спецслужбы - этому есть множество доказательств и в решениях ЕСПЧ, и на национальном уровне, доказательства применения бронированной техники, формы, оружия. Но, к сожалению, расследование этих дел спущено на тормозах, и решение принято не в правовом поле, а чисто политическое", - сказал Муцольгов.

Он также отметил, что в большинстве случаев, связанных с похищениями, такой состав преступления не рассматривается, если к похищению имели отношение сотрудники силовых структур. "Самих фактов похищений в десятки раз больше, просто никто не считает их похищенными, так как человека нашли. Были похищения, затем люди были найдены в СИЗО. Сейчас речь о пропавших без вести. Никто никаких уголовных дел по этой истории не возбуждает. Если тебя отпускают — радуйся, что живой, а если возбуждают уголовное дело - никто никогда не возбудит дело о его похищении", - заключил Муцольгов.

Точной оценки числа пропавших без вести в Чечне нет

По данным республиканского МВД, на сегодняшний день в базе пропавших без вести числятся чуть более трех тысяч жителей Чечни. Координатор Миротворческой миссии генерала Александра Лебедя в Чечне Тамара Кагирова сообщила корреспонденту "Кавказского узла", что по данным, озвученным уполномоченным по правам человека в регионе, без вести пропавшими числятся около пяти тысяч человек. "Их может быть втрое больше. Многие по незнанию или боязни не обращаются - люди запуганные, не знают своих прав, и потому не добиваются правды о том, что стало с их близкими.

Это подтвердил сотрудник одной из общественных организаций Аслан. "Расхождения в оценках количества пропавших и похищенных при «зачистках» и «спецоперациях» жителей Чечни официальными структурами и правозащитными организациями вполне объяснимы. Они фиксировали только те случаи, когда к ним с заявлениями обращались люди. Но надо учитывать, что далеко не все обращались с заявлениями по поводу похищения своих близких. У одних просто не было таких возможностей, другие не делали этого из-за страха за жизни оставшихся членов семьи, третьи не видели в этом никакого смысла, и так далее. У нас до сих пор нет хотя бы приблизительных данных о количестве погибших и пропавших за время войны людей, потому что реально этим вопросом никто не занимался", - сказал местный житель корреспонденту "Кавказского узла".

По словам Кагировой, 30 августа в офисе Миротворческой миссии генерала Александра Лебедя в Грозном состоялась встреча родственников без вести пропавших. "С 2007 года я взаимодействую с Миротворческой миссией генерала Лебедя. У нас есть офис в Доме печати, проводим работу по сбору ДНК родственников без вести пропавших. Есть база без вести пропавших, составленная на основании обращений родственников. Эти же люди и сдают пробы крови на ДНК, они почти каждый день приходят. 30 августа был Международный день памяти без вести пропавших, матери собрались здесь, в офисе, мы вспоминали своих близких, у нас было чтение маулида (ритуальное действие в исламе. - Прим. «Кавказского узла»). Эта проблема есть в каждом чеченском доме. Они приносят фотографии, я их направляю в судмедэкспертизу, где у нас есть договоренность, там бесплатно забирается кровь, отправляем в Москву. Там же эта база наполняется, заполняются генетические паспорта, затем они мне присылают списки, я собираю людей в актовом зале, приезжает Александр Мукомолов, и мы вручаем родственникам эти паспорта, разъясняем, для чего они нужны, для чего все делается", - рассказала координатор Миротворческой миссии генерала Александра Лебедя в Чечне.

По ее словам, в миссии есть группы волонтеров, работающих над захоронением, поиском военных и солдат, также пропавших во время вооруженного конфликта. "Останки тех, кто был идентифицирован по ДНК, привозили с Моздока, с Богородского кладбища. Привозили их домой и хоронили по нашим обычаям. У нас идет сбор данных по без вести пропавшим по всем регионам. У нас была настоящая война: бомбили каждое здание, каждое дерево. Не по одному человеку пропало у нас в семьях - помногу", - указала Кагирова.

Получение генетических паспортов родственниками без вести пропавших означает лишь, что в базу данных внесены сведения, и по ним далее будут сверять и сличать с базой данных останков, пояснила Кагирова. "С матерями я работаю, постепенно подготавливаю к мысли о том, что их родных нет в живых. Они до сих пор в это не верят, надеются их найти, всех спрашивают, ничего ли не известно об их родных. Сложно хоронить этих матерей заживо, убивать их надежду, для них каждый день - это пытка", - отметила Кагирова.

Координатор миссии рассказала о поисках своего сына

Кагирова рассказала, что в 2003 году федеральными силовыми подразделениями был похищен ее сын. "Мой внук уже вырос, ему 18 лет, а когда забирали отца, ему был год и два месяца. Он спрашивает, где его отец, а что нам ответить? Это ведь граждане одной страны. И что мне сказать, что пришли федералы наводить конституционный порядок, похитили твоего отца, и он исчез без суда и следствия? Возможно ли такое в правовом государстве? Все они сидели в СИЗО, в отделах полиции, а потом пропали. Я задавала этот вопрос и Москальковой (уполномоченный по правам человека в России. - Прим. «Кавказского узла»), почему Владимир Путин игнорирует эту проблему? Мы просить больше не будем - мы требуем, мы имеем право знать. Нам пишут и матери из России, которые ищут своих сыновей", - рассказала женщина.

По ее словам, сына похитили прямо из дома. "Когда федералы пришли к нему в дом, они смотрели их документы, спрашивали сноху, почему они живут без ЗАГСа. Она побоялась, ничего не ответила - так ведь у нас полстраны так живет. Сыну сказали спуститься вниз, чтобы проверить его документы. А они хотели штурмовать соседскую квартиру. Сноха сидела с ребенком в доме, а когда стрельба началась на улице, она выглянула и начала кричать. Она видела, как Зелимхана сажали в УАЗик, и забрали еще многих. Парни выпрыгивали из окна соседнего дома, но их всех поймали и забрали. С тех пор мы ничего не знаем о сыне. Мы сами жили в ПВРах (пунктах временного размещения беженцев. - Прим. "Кавказского узла"), а они молодые, мы их поселили в отдельную квартиру. В ПВР я никого не давала забирать - приходили каждый день, 400 "Уралов" с Ханкалы. Мы рядом жили, и никого из ребят я не отдала, а они (семья сына. - Прим. "Кавказского узла") были там одни, никто не заступился. На первом этаже в доме сына еще жили молодые ребята с матерью. Она русская была, вышла с паспортами к военным, и их не забрали, а нас просто не оказалось рядом", - сообщила Кагирова.

Она сказала, что нашла людей, видевших ее сына после задержания силовиками. "Была спецоперация «Возмездие» в Заводском районе. По ее окончании на блокпостах стояли военные, которые пели песни «ничего не вижу, ничего не слышу». Я задаю им вопрос: а кто пролетал, инопланетяне на боевых "Уралах", БТРах? 74 молодых человека было похищено с 14 по 20 июля 2003 года, в том числе и мой сын. С ними были несколько девчат, какие-то парни, у них другая история была: на заводах тогда нефть продавали, стояли машины, туда пришли, их забрали, но впоследствии выкупили, кто-то о них узнал. Эти ребята, два парня по фамилии Кадыровы, мне подтвердили, что они были в разрушенном здании правительства. Сказали, что видели моего сына Зелимхана Кагирова. Рассказали о том, что он говорил надзирателю, что увлекался музыкой, он ему даже принес воду. Этих двоих выкупили, затем они выкупили троих девушек, а наших увезли в 8 утра - они не знают куда. Моему сыну на момент похищения было 24 года, он только женился, родился ребенок, должен был выйти на работу в Ленинский РОВД", - рассказала Тамара Кагирова.

В связи с исчезновением Зелимхана Кагирова было возбуждено уголовное дело. В 2014 семья выиграла дело в ЕСПЧ, но все это не дало никаких результатов, отметила Тамара Кагирова. "Меня никогда не вызывали для опроса по уголовному делу. Я и на встрече в Минобороне говорила, чтобы дали нам, наконец, похоронить хотя бы кости наших родных. Они думают, что люди будут молчать. У меня вся стена в фотографиях молодых людей - никто из них ни в чем не виновен, но их нет. Мы ведь знаем, сколько молодых ребят погибает сейчас. То говорят НВФ (незаконное вооруженное формирование. - Прим. "Кавказского узла"), то еще что-то: уничтожение всех, сажают и сажают. Мне терять больше нечего, кроме собственной жизни, потому я буду требовать дать мне информацию, я больше не буду просить. Таких нас тысячи здесь", - заявила Кагирова.