Правозащитники раскритиковали нежелание силовиков обсуждать борьбу с радикализмом на Кавказе

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Постановка на профучет полиции реальных последствий для борьбы с радикализмом на Северном Кавказе не имеет, констатировали правозащитники, адвокаты и ученые на "круглом столе" в Москве. Они сочли необходимым активизировать работу комиссий по адаптации бывших боевиков в связи с жалобами на фабрикации уголовных дел, а также посетовали на то, что силовики и власти отказались от участия в мероприятии.

"Круглый стол" прошел без участия силовиков и представителей власти

Заседание "круглого стола" на тему: "Проблемы и лучшие практики противодействия радикализации части молодежи на Северном Кавказе" организован Правозащитным центром "Мемориал" и "Новой газетой" при экспертной поддержке Международной кризисной группы, передает присутствовавший 22 мая на мероприятии корреспондент "Кавказского узла".

Как заявил в самом начале первого дня заседания один из модераторов "круглого стола" член ПЦ "Мемориал" Олег Орлов, у организаторов было желание провести мероприятие не только с участием правозащитников и экспертов, но и с представителями органов государственной власти, в первую очередь из республик Северного Кавказа.

"Террористическая идеология привлекла к себе часть наших сограждан, и необходимо предложить ей альтернативы как со стороны гражданского общества, так и власти. Но власть в итоге не захотела принять участие в "круглом столе", устроенном правозащитниками", - сказал Орлов. Он высказал мнение, что причиной этого может быть признание ПЦ "Мемориал" иностранным агентом, а также добавил, что в одной из республик от участия в мероприятии отказались "в последний момент".

Журналист "Новой газеты" Ирина Гордиенко пояснила, что речь идет об Ингушетии, и именно там планировалось провести заседание "круглого стола". "Действительно, многие правозащитные организации признаны агентами, и это заставляет местные власти занимать трусливую позицию отказа от общения. В Москве, получается, легче встретиться для обсуждения проблем Кавказа", - отметила она.

Председатель комитета "Гражданское содействие" Светлана Ганнушкина высказала мнение, что на решение региональных властей об отказе от диалога с правозащитниками влияет ФСБ. "По всей видимости, тем же представителям ингушских ведомств распоряжение поступило из центра", - сказала правозащитница.

Адвокат из Кабардино-Балкарии Ева Чаниева выразила сомнение в эффективности проведения "круглого стола" между единомышленниками, без оппонентов, придерживающихся иных взглядов. "Хотелось бы услышать ответы или возражения оппонентов на претензии к их взглядам и действиям", - отметила она.

Говоря о нарушениях прав человека, как факторе радикализации, Олег Орлов акцентировал внимание на том, что, по мнению силовиков, в настоящее время ведется "война с терроризмом", и единственным методом в этой войне они видят "государственный терроризм".

"Разумеется, силовые методы борьбы с терроризмом необходимы. Но лишь в рамках, ограниченных российскими законами и международными нормами. Причем здесь не только речь о гуманности, но и о целесообразности. Потому что выход за рамки закона в виде пыток, бессудных казней, похищений, тайных тюрем и прочего в результате еще больше подрывает безопасность и даже подтачивает основы самого государства, так как усиливает недоверие к нему", - считает правозащитник.

Несмотря на сохранение возможности диалога, силовики, по словам Орлова, вернулись к своей привычной деятельности — подавлению любой активности - и гражданской, и религиозной.

"Один из приглашенных к участию в прошлогоднем "круглом столе" имам мечети в Хасавюрте Магомеднаби Магомедов, уважаемый лидер мусульман, способный возглавить мирный, именно, мирный протест, выступавший как против произвола властей, так и против ухода молодежи в боевики, был арестован и осужден по сфальсифицированному обвинению", - привел пример Орлов.

"Постановка на профучет реальных последствий для борьбы с радикализмом не имеет"

Адвокат из Дагестана Мурад Магомедов сделал сообщение на тему: "Практика профилактического учета в Дагестане - борьба с радикализмом или механизм радикализации?" По его мнению, профучет не является ни тем, ни другим.

"Для полиции это продолжение их "палочной" системы, возможность показать свою бурную деятельность. Реальных последствий для борьбы с радикализмом он не имеет. В то же время, и для тех, кого поставили на профучет, он не стал толчком к изменению убеждений в сторону большей радикализации", - утверждает Мурадов.

Вместе с тем адвокат отметил несомненный успех правозащитников в том, что при содействии общественности и юристов ряд поставленных на профучет смогли добиться через суд снятия с него.

"Кроме того, глава МВД Дагестана и начальники отделов полиции официально вынуждены были заявить, что в Дагестане профучет по признакам религиозного экстремизма не ведется", - подчеркнул Мурад Магомедов.

Ирина Гордиенко выразила свое несогласие с утверждением, что списки неблагонадежных, которые формирует профучет, не могут способствовать радикализации. "Они могут послужить детонатором к радикализации, если силовики, центр "Э" возьмут их в "работу", как это было в свое время в КБР", - подчеркнула журналистка.

В своем выступлении она напомнила историю создания Центра противодействия экстремизму при МВД (центра "Э"), отметив, что период организации центра пришелся на период между двумя чеченскими войнами для получения информации о похищениях и других преступлениях в тогдашней Чечне.

"Шли туда люди безбашенные, их снабжали чрезвычайными полномочиями, и никто с них не спрашивал законность методов добычи информации. Помогло утвердить создание центров "Э" и удачное подавление мятежа в Нальчике в октябре 2005 года. И хотя в целом ситуацию на Кавказе сейчас нельзя назвать войной, война остается в головах сотрудников Центра "Э". При этом власти не желают ничего менять и навести законный порядок", - сказала Гордиенко.

С ней практически согласен глава правозащитной организации "Машр" Магомед Муцольгов, который отметил, что единственным исключением можно считать арест главы центра "Э" Ингушетии Тимура Хамхоева и его заместителей, который стал следствием попытки вымогательства крупной взятки у водителя высокопоставленного чиновника со связями.

"К сожалению, от ответственности их хотят "отмазать". И к тому же никто не вменяет им пока реальные преступления по похищениям и убийствам людей", - заявил корреспонденту "Кавказского узла" Магомед Муцольгов.

"Комиссиям по адаптации бывших боевиков необходимо рассматривать заявления о возможной фабрикации дел"

Борьбе с экстремизмом и терроризмом способствовали комиссии по адаптации бывших боевиков, сообщил руководитель представительства "Мемориала" в Назрани, член ингушской комиссии по адаптации Тамерлан Акиев. Однако, посетовал он, в последнее время работа такой комиссии в Ингушетии свернута.

"Комиссия по адаптации в Ингушетии была организована в мае 2011 года по образцу дагестанской. Де-факто руководил ею секретарь Совбеза республики Ахмед Котиев, и вплоть до его гибели комиссия принимала к рассмотрению почти все поступавшие заявления, как от людей, раскаявшихся в своих деяниях, так и уверенных, что против них дело фальсифицировано. Не только сами они, но и родственники могли это сделать. Наибольшая активность проявилась именно в первые два года существования комиссии. Теперь же поводом для рассмотрения служит лишь явка с повинной", - рассказал Акиев.

По его словам, информация о реальных цифрах прошедших через адаптационную комиссию сильно разнится, а сейчас ее получить просто невозможно. "В этом году еще ни разу не собиралась комиссия. В прошлом - только один раз. Однако в отчетах в первый год действия комиссии назывались цифры от 42 до 66 человек", - указал Акиев.

Адаптационная комиссия в Нальчике создана на год позже ингушской, но первые годы была пассивной, а сейчас заработала, сообщил руководитель Кабардино-Балкарского правозащитного центра Валерий Хатажуков.

"В нашей комиссии тоже есть разногласия, нужно ли рассматривать дела тех, кто не признал свою вину. Я сторонник того, чтобы заявления о возможной фабрикации дел также брались к рассмотрению. Тем более что сейчас более 200 человек из КБР числятся как уехавшие в ИГИЛ (действующая в Ираке и Сирии организация "Исламское государство" (ИГ, ранее ИГИЛ), которая признана террористической и запрещена в России судом, – прим. "Кавказского узла"), а между прочим, среди них десятки людей, которые в действительности живут в Турции, куда уехали, чтобы спастись от давления силовиков", - заявил Валерий Хатажуков.

В подтверждение последнего заявления Хатажуков привел обращение живущего в Стамбуле Адама Ширукова, в отношении которого, по его словам, без оснований возбудили дело об участии в незаконных вооруженных формированиях в Сирии.

Как заметил Олег Орлов, из выступлений правозащитников можно сделать вывод, что в настоящее время комиссия по адаптации в Ингушетии "скорее мертва, чем в жива", а в КБР, наоборот – "ожила".

Кроме того, по мнению Олега Орлова, в настоящее время вновь требуется возродить курс, работавший в 2009-2012 годах и нацеленный на адаптацию людей, отказавшихся от террористической деятельности, на диалог разных исламских течений. "И хоть курс был непоследовательный, к определенным успехам он привел, в частности, к уменьшению потерь среди силовиков", - подчеркнул Орлов.

Член Совета по правам человека при президенте России Игорь Каляпин указал на тот факт, что комиссии по адаптации не имеют никаких юридических полномочий, и предложил включать в них авторитетных людей, которые могли бы брать на поруки обратившихся туда.

"В целом программы дерадикализации за рубежом - это реабилитация добром"

Директор программ Международной кризисной группы в России и на Кавказе Екатерина Сокирянская подтвердила наличие в Турции большой группы выходцев с Северного Кавказа, в том числе из КБР, выехавших в последние годы с целью быть подальше от преследований силовиков, но не желающих ехать в ИГИЛ или в Сирию.

Сокирянская обозначила радикализацию как процесс, при котором человек или группа людей принимает систему взглядов, при которой легитимизируется применение насилия. "Противодействие же радикализации зависит от многих факторов, в том числе действующих норм, культурных форм, возможностей гражданского общества и другого", - отметила она.

За рубежом, по словам Сокирянской, дерадикализацией или контррадикализацией называют адаптацию бывших участников вооруженных подпольных групп уже после или во время отбывания ими наказания. Она рассказала о саудовском, сингапурском и индонезийском опыте такой дерадикализации.

"Одно дело - физический выход из подполья, другое дело - когнитивный разрыв с прежними взглядами. В этих странах работа идет через официальных имамов и психологов и направлена именно на это. Одновременно бывшим боевикам предлагается решение своих личных проблем, вплоть до женитьбы, как, например, в Саудовской Аравии", - сообщила Сокирянская.

При том, к примеру, в Дании, откуда большое количество молодых людей выехало в Сирию, отметила эксперт, идеологической, исламской составляющей не уделяют внимания, а делают ставку на социальную адаптацию и поддержку семьи. "В целом программы дерадикализации - это реабилитация добром с целью показать, что государство способно не только подавлять", - поведала Сокирянская.

Она также отметила, что роль семьи в дерадикализации отнюдь не в том, чтобы служить источником информации для силовиков, а для настоящей поддержки своих близких. "Однако на Северном Кавказе, в большей степени в Чечне, в меньшей - в КБР и Ингушетии – члены семей вообще считаются пособниками родственников, ушедших в боевики", - добавила Сокирянская.

В мероприятии принимал участие отец Варвары Карауловой, осужденной за намерение уехать в ИГИЛ, Павел Караулов. Он рассказал, что из истории своей дочери сделал несколько важных выводов для себя, которые могли бы быть полезны и другим людям.

"Во-первых, недостаток личного общения в критический возрастной период при отсутствии доверительных отношений с родными толкает искать ответы на интересующие вопросы на стороне, во-вторых, заинтересовавшись исламом, Варвара не обнаружила в России в мечети, куда она трижды ходила, человека, который дал бы ей правильное представление о вере", - рассказал Павел Караулов.

По словам руководителя научного направления "Политическая экономия и региональное развитие" Института Гайдара Ирины Стародубровской, обсуждение роли семьи на Кавказе для профилактики радикализма позволило выявить ряд проблемных точек.

"Детей нельзя контролировать от и до, читать каждое их сообщение в гаджете. Для того чтобы дети делились своими проблемами, нужны доверительные отношения. Традиционная семья, где существует своего рода авторитетное управление, [к примеру] отец,… такой доверительности не порождает", - считает Стародубровская.

В завершение первого дня дискуссий на "круглом столе" продемонстрировали любительский документальный фильм Кристиан Бодро, матери погибшего в ИГИЛ 22-летнего канадца.